Публикация Евгением Левковичем в блоге журнала "Сноб" интервью с Константином Эрнстом, в котором последний off the record сообщил о том, кто заказал убийство Владислава Листьева, заставила журналистское сообщество в очередной раз задуматься о нормах профессиональной морали. Главный вопрос – мог ли журналист публиковать слова Константина Эрнста, сказанные последним "не под запись". Ведь основополагающий принцип журналистики – не раскрывать источника, пожелавшего остаться анонимным (сам журналист объясняет свой поступок общественной значимостью). То, что интервью было взято пять лет назад, что эти сведения не проверены и какие цели преследовал Евгений Левкович (например, скомпрометировать Эрнста) – вопросы важные, но второстепенные для основ профессии. Об этом Лениздат.Ру спросил известных петербургских журналистов.
"Очень мутная история, - считает директор "НТВ-Петербург" Петр Годлевский. - Я против таких публикаций. Это выглядит настолько мутным, что лучше этого не делать. Совершенно не понятна позиция Левковича. Если он хотел чего-то добиться, мог написать заявление в прокуратуру. А такая история для меня выглядит очень сомнительной".
"Я думаю, что выдавать свои источники – это худшее, что может сделать журналист, - говорит главный редактор "Делового Петербурга" Максим Васюков. - А согласно статье 41 закона "О СМИ", журналист "не вправе разглашать в распространяемых сообщениях и материалах сведения, предоставленные гражданином с условием сохранения их в тайне". Если выяснил, кто убил Листьева, напиши об этом без ссылки или напиши заявление в прокуратуру. Сдавать человека в любом случае не надо".
Согласен с Васюковым главный редактор "Фонтанки.Ру" Александр Горшков. "Я считаю, что это было вопиющим нарушением журналистской этики, - сказал он в беседе с Лениздат.Ру. - Потому что есть такой формат журналистской работы, как off the record. И если ньюсмейкер говорит "это не для печати", а журналист с этим соглашается, это правило должно свято соблюдаться. Это как тайна исповеди".
Журналисты сходятся во мнении, что, получив сведения от Константина Эрнста, Левковичу следовало либо сообщить в следственные органы без ссылок на источник, либо самостоятельно провести расследование. "А сейчас эта информация не принесла ничего нового, так как имя Лисовского называлось и раньше в числе предполагаемых заказчиков убийства Листьева, – подмечает главный редактор журнала "Город 812" Сергей Балуев. – Левкович не представил каких-либо доказательств, просто опубликовал мнение Эрнста, просто немного испортил Эрнсту жизнь и, наверное, немного Лисовскому. Но никаких разумных последствий от этого шага я не увидел. В данном случае не надо было идти на нарушение журналистских принципов".
"Если подобные пылкие чувства им овладели с самого начала, он должен был объясниться с Эрнстом еще пять лет назад и забрать данное слово не публиковать то, что было сказано off the record, - замечает главный редактор "Невского времени" Михаил Иванов. - А здесь данное слово держится пять лет, а потом вдруг непонятно зачем нарушается. И возможно, что есть какие-то моменты, о которых мы понятия не имеем, но именно они имеют главное моральное значение".
"Если подойти к этой ситуации в контексте пяти лет назад, к Левковичу было бы гораздо меньше вопросов. Сейчас это слишком дурно пахнет", - отмечает Михаил Иванов. Но при этом он уверен, что даже пять лет назад журналист проявил бы верх непрофессионализма, раскрыв свой источник информации.
Есть и противоположные мнения. Например, московский публицист Александр Зеличенко уверен, что "молчать в таких делах – подлость. И когда совершение подлости оправдывают журналистской "этикой", это значит только одно – что что-то очень плохо с этой самой "этикой". Что не слишком она этична, эта "этика". А потому, как добавляет социолог Любовь Барусяк, "очень важно, сможет ли журналистское сообщество выработать какое-то совместное решение, чтобы показать, что есть еще журналисты, для которых понятие профессиональной этики – не пустой звук".
В то же время сам Левкович сейчас считает себя вне этих дискуссий, заявляя о том, что не является журналистом. "Считаю ли я по-журналистки и по-человечески этичным то, что печатаю интервью без согласования, а одну фразу и вовсе со слов? Когда был журналистом – считал. С декабря 2011-го года я не "журналист", я только формально им называюсь, и прошу закончить с этим, и запомнить это", - написал он у себя в Facebook.
Кстати, опубликованное журналом Forbes интервью с Борисом Березовским, которое он давал корреспонденту издания перед своей смертью также не под запись, не стало предметом столь масштабной дискуссии в журналистской среде. И замечания о несоблюдении профессионального журналистского кодекса в адрес Forbes не звучали. "Тот случай тоже был грубым нарушением этики. Но ситуация была не столь вопиющей, так что она прошла не так заметно, - комментирует это сравнение Горшков. - А сейчас идет речь об обвинении конкретного человека в совершении преступления".
Дарья Фазлетдинова