Судебный процесс по иску главы «Роснефти» Игоря Сечина к «Новой газете» столкнул медиасообщество с лингвистическим понятием «скрытое утверждение». Юристы объясняют, что в законодательстве разъяснения этому понятию нет. Однако именно оно стало ключевым аргументом адвокатов Сечина в суде, который в итоге обязал газету опровергнуть статью о яхте St. Princess Olga. Как опасаются эксперты, многие журналисты могут счесть вынесенный вердикт предупреждением и не смогут реализовать свои законные права на распространение информации.
Что скрывает «скрытое утверждение»
Суд по иску главы «Роснефти» к «Новой газете» фактически обязал СМИ опровергнуть то, чего в его тексте не содержалось, – «представление, которое могло сложиться после прочтения», заявил после судебного заседания заместитель главного редактора издания Сергей Соколов. Представители Игоря Сечина аргументировали свою позицию тем, что порочащие их клиента сведения в публикации «Новой» содержатся в форме «скрытого утверждения» о причастности Сечина к дорогой яхте, на основании которых у читателя может сформироваться отрицательное мнение об истце.
«Скрытое утверждение» - это не правовая категория, а лингвистический термин, его используют эксперты-филологи, когда анализируют текст. Как поясняют лингвисты, скрытое утверждение – это информация, которая не выражена словесно, но обязательно выводится из какого-либо утверждения, в том числе на основании контекста. «Имплицитная информация содержится в тексте во многих случаях. Так работает любой язык, не только русский», - рассказала Лениздат.Ру начальник отдела лингвистических исследований ГБУ Москвы «Московский исследовательский центр», научный консультант портала «Грамота.ру» Юлия Сафонова.
Закон, в свою очередь, оперирует только понятием «сведения». «Под сведениями всегда понимают утверждение о фактах, то есть то, что можно проверить на достоверность. Есть постановление Верховного суда 2005 года, где говорится, что суды должны четко проводить различия между утверждениями о фактах и оценочными суждениями, поскольку первые могут быть проверены на достоверность. В отношении мнений такую проверку сделать нельзя, именно поэтому мнения не могут быть оспорены», - сообщила Лениздат.Ру адвокат, эксперт Центра защиты прав СМИ Светлана Кузеванова.
Эксперты-филологи, по словам юриста, считают, что скрытые утверждения не подлежат верификации. «По сути, они не могут быть проверены на достоверность, а значит, не могут быть предметом разбирательства по иску о защите чести и достоинства. Филологи их (скрытые утверждения. – прим. Лениздат.Ру) выявляют, но это не означает, что при нахождении этого скрытого утверждения у истца появляется право обжаловать его», - отмечает Кузеванова. Она добавила, что скрытые утверждения можно проверить только на предмет обоснованности - было ли у автора право высказывать мнение при имеющихся в его распоряжении документах, фактах и свидетельствах. Опровергать скрытый смысл нельзя, как и скрытое утверждение, соглашается с юристом филолог Юлия Сафонова.
Светлана Кузеванова предположила, что юристы Сечина, понимая, что мнение журналиста не может быть предметом судебного разбирательства, усилили свою позицию, утверждая, что в этом мнении содержится скрытое утверждение. «Этот аргумент часто используется, когда апеллируют к тому, что читатель якобы понимает, какие сведения хотел распространить автор. И тем самым мотивируют вред, который может быть нанесен даже оценочными суждениями», - рассказала Кузеванова. Однако, по ее словам, это не то обстоятельство, которое суд должен оценивать как значимое. Первым делом суд все-таки должен определить, было высказано мнение или утверждение, утверждает юрист.
«Я не видела таких решений, где суд бы сказал "да, это выражено в форме мнения, но в нем содержится скрытое утверждение, поэтому мы сейчас признаем его несоответствующим действительности и опровергнем"», - резюмировала представитель Центра защиты прав СМИ.
Лингвистическая подушка безопасности
В попытках избежать возможных судебных разбирательств журналисты часто используют обороты «по всей видимости», «предположительно», «возможно». Таким образом они дают понять, что информация может оказаться неточной, и придают своим выводам характер предположения. И если во многих случаях эта практика оказывалась спасительной, то в противостоянии «Новой газеты» и Сечина журналистам не только не помогла, но и стала контраргументом против позиции редакции. «Автор специально использовал определенные приемы для подачи информации. Автором просто добавлялись какие-то слова: "возможно", "предположительно", а на самом деле это форма утверждения», - указывал представитель Сечина в суде.
Такие слова действительно зачастую используются журналистами как подушка безопасности, признает медиаюрист Светлана Кузеванова. Однако, по ее словам, и они не дают полной защиты от претензий со стороны героев публикаций.
С этой точкой зрения согласны и лингвисты. «Защищают ли слова "возможно", "якобы" и так далее? Это спорный вопрос. Они не всегда могут защищать. Это всего лишь один из маркеров мнения. Но дело в том, что лингвист будет анализировать весь текст и его общую смысловую направленность», - пояснила Юлия Сафонова.
Юристы советуют соблюсти ряд условий. По словам Светланы Кузевановой, слова «возможно», «предположительно» и так далее обязательно должны использоваться в виде реального предположения. Если текст содержит классическое утверждение о фактах и к нему просто добавляются перечисленные выше слова, в суде это не поможет. «Но если автором текста было действительно выказано предположение и на это указывают слова-маркеры, то юристы, защищающие журналистов, могут говорить, что автор не был на сто процентов уверен в достоверности фактов и поэтому высказал предположение. А так как высказанное в форме предположения невозможно проверить на предмет "было или не было", то его соответственно нельзя и опровергнуть», - отметила юрист.
Разграничение фактов, предположений и мнений – один из главных вопросов, на которые должна дать ответ лингвистическая экспертиза, пояснила Кузеванова. «Бывают случаи, когда суд не принимает, не поддерживает те выводы, к которым пришел эксперт. Но в большинстве случаев суды опираются на заключение экспертизы», - добавила адвокат Центра защиты прав СМИ.
Сложности экспертизы
Объективность лингвистической экспертизы и судей – еще одна немаловажная сторона вопроса, утверждает Светлана Кузеванова. «Эксперт должен сказать, содержится ли в тексте утверждение, которое словесно не выражено, но обязательно следует из общего контекста. Другое дело, что этим термином, как и другими понятиями, можно манипулировать», - подтверждает опасения юриста лингвист Юлия Сафонова. Деятельность экспертов никаким образом не лицензируется. И, по сути, экспертом может выступить любой выпускник филфака, сетуют эксперты.
Решение о проведении лингвистической экспертизы в рамках судебного разбирательства принимает суд. Он же решает, кто выступит экспертом. Если одна из сторон результатами недовольна, она имеет право просить о повторной экспертизе. Когда стороны предоставляют результаты самостоятельно заказанных экспертиз, как это было в случае разбирательства Игоря Сечина и «Новой газеты», то тогда это просто мнение специалиста, которое суд может принять во внимание, а может не принять, поясняет Кузеванова.
По ее оценкам, в 80-90% случаев суды становятся на позицию, которую высказывает эксперт, при этом качество экспертизы бывает не всегда удовлетворительным, отмечает юрист. Есть, по ее словам, и другая проблема. Экспертиза, даже проведенная по решению суда, не является каким-то особым доказательством, у которого значимость может быть выше по сравнению со свидетельскими показаниями или документами. Однако в последнее время, по данным юристов, нередко результаты экспертизы становятся более важным фактором, чем все остальные, хотя судьи такие подозрения отвергают.
Достоверная информация как гарантия от претензий
Сразу же после вынесения вердикта по иску Сечина в медиасреде заговорили о теоретической возможности возникновения опасного прецедента, в результате которого журналисты не смогут реализовывать свои права, опасаясь преследования. «Журналист до сих пор знал, что его мнение, выраженное в форме подозрения (о чем он честно сообщает читателю), вполне укладывается в рамки закона о СМИ. Теперь правила игры нарушены», - заявил газете «Ведомости» главный юрист ИД «Коммерсантъ» Георгий Иванов.
Медиаюрист Светлана Кузеванова на основании своего опыта рассказала, что, как правило, если дело доходит до суда о защите чести и достоинства, то, скорее всего, у журналистов нет доказательств достоверности. В этом случае юристам в качестве защиты приходится использовать другие аргументы: например, что опубликованные сведения не порочат истца или что выраженное мнение не относится к конкретному человеку.
«Конечно, журналисты должны понимать, что если они приводят утверждение о факте, оно должно быть проверено на достоверность. Если у журналистов нет доказательств достоверности информации, то они должны использовать другие возможности и формулировать это либо в форме мнения, либо в форме предположения, либо убирать идентификацию, чтобы было не понятно, к какому человеку это относится. То есть они должны использовать любые другие предоставленные им законом возможности писать безопасно. Не все это знают и не все это умеют», - констатирует адвокат Центра защиты прав СМИ. «Самый простой способ писать безопасно – публиковать достоверную информацию. Если у журналиста есть доказательства того, о чем он пишет, то он в безопасности. Но такие дела редко доходят до суда», - отметила юрист.
Напомним, поводом для иска Сечина к «Новой газете» стала публикация от 31 июля 2016 года под названием «Секрет "Принцессы Ольги"». В подзаголовке редакция задалась вопросом «Как руководитель "Роснефти" Игорь Сечин связан с одной из самых роскошных яхт в мире?». Автор материала, редактор отдела расследований газеты Роман Анин, на основании открытых данных и данных из соцсетей предположил, что жена Игоря Сечина Ольга могла регулярно путешествовать на яхте St. Princess Olga, которую эксперты назвали уникальной и одной из самых дорогих в мире. Далее в тексте он задался вопросами, может ли Игорь Сечин, исходя из его официально задекларированных доходов, быть покупателем или арендатором судна.
В середине августа глава «Роснефти» подал против «Новой газеты» иск с требованием признать публикацию не соответствующей действительности и порочащей честь и достоинство Игоря Сечина. Также представители истца настаивали на удалении материала с сайта издания и публикации опровержения. Позднее, 28 сентября, представители Сечина уточнили исковые требования, указав, что порочащую Сечина информацию содержат «скрытые утверждения» в расследовании газеты, на основании которых у читателя может сформироваться отрицательное мнение об истце. В понедельник, 10 октября, судья Басманного суда Галина Грабовская приняла решение в пользу Сечина. Перед началом заседания обе стороны представили вниманию суда результаты лингвистических экспертиз, однако какую роль сыграли они в принятии решения судом, неизвестно.