Три дня назад генпрокурор товарищ Чайка сообщил президенту о раскрытии дела Политковской. Вчера объявлено о задержании подозреваемых; названы их имена, нарисована схема взаимного подчинения. Сегодня двоих обвиняемых уже отпустили - не хватило улик. И нас захлестнула волна комментариев. Причем захлестнула извне, что понятно. Внутри страны жанр комментария неуклонно уступает место жанру пересказа. Лучше с одобрительной, доброй интонацией, но можно и равнодушно. Главное, без лишних умствований. Западникам же умствовать пристало; они - стараются. Но общий смысл произнесенного на разные лады и в разных вариациях сводится к одной нехитрой мысли: Чайка намекнул на Березовского, а значит, дело не раскрыто, и вообще все это полная ерунда, ибо заказано Путиным в целях борьбы с ненавистным ему олигархом. Читайте "Дейли Телеграф" и "Таймс", "Нью-Йорк Таймс" и заявление "Репортеров без границ"; всюду примерно одно и то же.
Попробуем пойти другим путем. В полном соответствии с правилами, которым учат на первом курсе журналистского факультета. Отделяя факты от комментариев. Вопрос: что в заявлении товарища Чайки было комментарием? Ответ: а вот про Березовского - как главного заказчика - и было. Но что же при этом было фактом? То, что обвинения предъявлены а) чеченскому семейному клану, б) подполковнику ФСБ, в) оперативникам и г) милицейскому борцу с этнической организованной преступностью, который успел убежать.
Достаточно всмотреться в этот список непредвзято, чтобы понять: не комментарий важен. А важен набор предъявленных обществу ролей. Даже если какие-то персоналии в списке арестованных и подозреваемых изменятся, даже если выяснится, что кого-то из них притянули к делу напрасно, а нужно было притянуть других - все равно: сам состав преступной группы очевиден и говорит о многом. Он говорит о том, что чеченские исполнители действовали не сами по себе, а под чутким руководством великодержавных чекистов и милицейских; что изначальное решение или, по крайней мере, оперативные планы разрабатывались и координировались людьми в погонах; что система не осталась в стороне от черной работы. Смыслом которой было не убийство конкретного человека и не месть за публикации, а уничтожение символа. Символа свободной оппозиционной журналистики. Символа, который так важен для Запада - и почти безразличен для большинства россиян. Хорошо это говорит о россиянах или плохо, но факт остается фактом: за пределами узкого правозащитного круга и обидчивых властных элит Политковская была известна мало; имя слышали, чем занимается - не интересовались.
Когда понимаешь это, становится ясным, насколько условна, наивна и (или) формальна фраза прокурора про то, что за убийством Политковской стоят те силы, которые хотели бы разрушить стабильность, вернуться к олигархической дикости и проч. Вернуться, может статься, и хотели б; но точно что ни на какую дестабилизацию они не рассчитывали и рассчитывать не могли. Смерть Политковской должна была подействовать на заграницу, там поднять волну возмущения - и оставить по себе полный штиль в российской общественной атмосфере. Равно как последовавшая за нею гибель Литвиненко, которая (это слабо у нас понимают) была воспринята в Британии не просто как отдельно взятое преступление, но покушение на жизнь британского гражданина, осуществленное в самом центре Англии, спланированное при этом за ее пределами - и по форме приравненное к ядерному теракту с угрозой жизни сотен обывателей. Если бы, не дай Бог, удалось покушение на Гайдара в Ирландии, цепочка окончательно замкнулась бы; мир был бы поставлен перед фактом: российские спецслужбы руками несистемных негодяев, будь то кадыровцы или березовцы, ведут необъявленную войну против цивилизованного мира. И Путин оказался бы окончательно отрезан от Запада. То есть обречен был бы идти на третий срок, соблюдая любые условия хозяев внутренней ситуации.
Кто в этом мог быть заинтересован? (От фактов, описав круг, окончательно возвращаемся в сферу зыбких комментариев.) Во-первых, те внутри страны, кто хочет сохранения статус-кво любой ценой. И не желает допустить рискованных перемен. Во-вторых, те за ее пределами, кто понимает: если режим потеряет главное свое преимущество, незыблемую личную легитимность первого лица, он начнет постепенно трещать по швам. Вот вам две прорези в сочинском фотоплакате на тему "преемственность власти"; сами решайте, кто готов вставить в эти прорези свои приятные физиономии. И нужно понимать, что эти люди, эти силы, умеют договариваться между собой, даже если друг друга люто ненавидят и готовы до и после договора вести войну на взаимное уничтожение. Так что неуместна ирония газеты "Индепендент" насчет того, что "если поверить заявлениям Чайки, значит, сотрудники российских спецслужб находятся в подчинении у Березовского"; в подчинении - не в подчинении, а если нужно будет перемигнуться - перемигнутся.
Возвращаемся к фактам. Как бы ни был впоследствии использован сюжет с делом Политковской, как бы ни меняли местами фигурантов и заказчиков, как бы ни сопровождали следственные действия дымовой завесой, произошло нечто важное. То, что не произошло (пока) с делом Кавтуна и Лугового. А именно: с очевидной санкции верховной власти прокуратура должна была наглядно предъявить состав убийственной бригады, из которого сам собой проистекает вывод о серьезности борьбы, идущей внутри России. Даже если эта борьба отчасти направляется извне. Кажется, эта, говоря милицейско-уголовным языком, "предъява", и была главной целью встречи Чайки с Президентом. Во время которой ритуально присутствовал Патрушев, обозначая собою покорную готовность спецслужб избавляться от "оборотней".
Городу и миру лишний раз напомнили, кто в доме хозяин и кто будет принимать последние решения. Не ФСБ. Не Березовский. Не Кадыров (который, вообще говоря, в Москве не может действовать по своему усмотрению, без прямого приказа; если его люди попробуют хозяйничать за пределами жестко обозначенной территории, ему не поздоровится, и он это это отлично понимает.) А сами знаете - кто.
Посмотрим, согласятся ли с этим "город и мир". В прошлом году убийствам Козлова, Политковской и Литвиненко предшествовала череда отставок в самой сердцевине силовых структур. Как-то не хочется додумывать эту мысль до конца.