"Новая газета" опросила ряд политиков, общественных деятелей и представителей СМИ об их отношении к ситуации с Натальей Морарь.
Игорь Яковенко, генеральный секретарь Союза журналистов России:
— Со стороны российской власти ситуация абсолютно позорная и гадкая. Это прямое преследование за профессиональную деятельность. Какой-то человек или группа людей на Лубянке или еще где-то принимают решение, что молодая талантливая журналистка вредна для здоровья и безопасности моей страны. Я абсолютно убежден, что для здоровья и безопасности моей страны вреден как раз этот чиновник из ФСБ. Он абсолютно бесполезен, если воюет с молодыми журналистками. Он еще и очень вреден, потому что позорит мою страну. Причем он анонимен.
У меня ощущение от этого идиотизма очень унизительное, потому что понимаешь, что решение надо как-то опротестовывать, но непонятно, к кому предъявлять иск. Сейчас Союз журналистов России изыскивает возможность судебной защиты.
Конечно, повлиять может общественное мнение. Но вот я с огромным отвращением прочитал в одной популярной газете снисходительно-одобрительные рассуждения в таком духе, что любая страна имеет право любому иностранцу отказать во въезде и нечего устраивать из Морарь Жанну д’Арк. Надо же до такой степени потерять приличия! Но ведь одно дело, когда отказывают политику, бизнесмену иностранного государства, у которых за их 50—60 лет много грехов накопилось. А другое — девочке, у которой вся жизнь укладывается в окончание университета в Москве, работе в The New Times и романе, закончившемся браком с коллегой. И умудрились же в этой журналистской жизни усмотреть какую-то опасность.
Борис Резник, депутат Госдумы, "Единая Россия":
— Я не знаю подоплеку дела, не знаю, что она такого натворила. Некоторые журналисты пишут куда жестче и критичнее, чем Наталья, но тогда всех надо выслать. Думаю, что драматургию развивают обе стороны. И Наталья знала, что это может обернуться подобным образом, поехала, чтобы привлечь к себе внимание. Это своеобразный пиар-ход. И те люди, которые принимают подобное решение, виноваты. Они поступают очень глупо, не пуская ее сюда. Должен быть четко обозначен ответственный человек, и ей обязаны объяснить, какую она угрозу представляет для безопасности России.
В думском комитете тема Морарь не поднималась (Резник — зампредседателя Комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи. — Ред.). Наша задача — отслеживать и улучшать законы, которые касаются СМИ. К нам никто не обращался по поводу Морарь, значит, у нас нет повода к дальнейшим действиям.
Виктор Шендерович, писатель:
— Даже не знаю, что сказать. Это просто полнейшая мерзость. Впрочем, мерзость, ставшая нормой, она даже не удивляет. После истории с Алексаняном уже ничего не удивляет, важна ведь точка отсчета. В любой европейской стране такая история, как с Морарь, закончилась бы отставкой руководителя спецслужб, злоупотребивших властью. Уже давно вокруг Домодедова и Лубянки должны были бы стоять многотысячные демонстрации, которые показывали бы все телеканалы. Но у нас смешно говорить об этом — другие санитарные нормы. Происходящее с Наташей — норма, по принципу "против лома нет приема". Впрочем, политические чувства давно уже уступили место человеческим. Мне тревожно за Илью и Наташу (я ее хорошо знаю). Я ими обоими восхищен — они решили вести себя принципиально, как будто они живут в стране демократической, с общественным мнением, как будто есть закон. А в стране рабской это опасно.
Валерий Фадеев, главный редактор журнала "Эксперт", член Общественной палаты:
— Нехорошо, что человек — в аэропорту, ситуация должна быть разрешена. Я не разбираюсь в деталях и не являюсь специалистом. Пусть надлежащие должностные лица думают, как это сделать, чтобы это не выглядело так глупо.
Борис Немцов, политик:
— Для меня причина происходящего очевидна — это статья "Черная касса Кремля" в The New Times. Статья, судя по истеричной реакции Путина и его бригады, абсолютно честная. Думаю, это было личное решение Путина, ведь Морарь посягнула на то, чтобы рассказать правду о коррупционных делах. А для Путина это — то же самое, что и угроза национальной безопасности. Но они себя очень глупо ведут, потому что лишь привлекают внимание к этой публикации и при этом действуют абсолютно вне правового поля.
В принципе помочь в этой ситуации могло бы общественное мнение. Но его просто не существует — информации об этом в наиболее массовых СМИ нет. Тема Морарь — под цензурой.
Эльза Видал, глава европейского отдела международной организации "Репортеры без границ":
— Мы хотели бы подчеркнуть, что поддерживаем Наталью. Мы считаем, что ее не впускают в Россию из-за ряда ее статей, очень критических по отношению к властям, и особенно — из-за статьи о финансировании предвыборной думской кампании. Мы требуем, чтобы она смогла встретиться с адвокатом, чтобы получила объяснение, почему она была признана персоной нон грата и каким образом она стала угрозой для безопасности населения России. Мы считаем, что причина происходящего только одна — ее профессиональная деятельность. Мы считаем, что по закону ее должны впустить в Россию, так как она вышла замуж за россиянина. И мы хотим получить объяснение о законности или незаконности действий ФСБ в этом деле. Документы, на которые российские власти ссылаются, — это документы о решении ФСБ. Но почему ФСБ интересуется деятельностью журналистов? Я бы очень хотела узнать, настоящая ли это миссия ФСБ — следить за журналистами?
Геннадий Гудков, депутат Госдумы, "Справедливая Россия":
— По просьбе Николая Сванидзе я направил запросы в ФСБ и МИД России. И попросил предоставить информацию о запрете Наталье Морарь на въезд в страну. Ведь четкой информации об этом до сих пор нет. Я считаю, что, по крайней мере, самой Морарь должны быть объяснены причины отказа, а там уже ей решать, как дальше защищать свои права в соответствии с законом. Ответить мне должны через месяц. Но так как, к сожалению, международное право вовсе не обязывает государство давать ответ по этому поводу, мой запрос может остаться и без реакции.
Елена Зелинская, вице-президент Медиа-Союза, член Общественной палаты:
— Здесь нет цензуры и нет давления на журналиста. Речь идет о въезде или невыезде человека в страну по каким-то причинам. Причины неизвестны. Сегодня мы слышим, что говорит Наталья Морарь и знаем все обстоятельства с ее слов. А вот точки зрения другой стороны мы не знаем. И для того чтобы высказывать свое отношение, мы должны понимать, что происходит, почему устроен этот спектакль в аэропорту. Нет, в Общественной палате это тема не поднималась. Главное оружие журналистов — слово, и мы сейчас с вами пользуемся возможностями, которые нам предоставляет наша профессия. И мы должны этот вопрос сейчас задать — мы очень хотим узнать, что происходит, услышать точку зрения тех, кто участвует в этой истории.
Гарри Каспаров, лидер ОГФ:
— Власть уже привыкла много лет игнорировать общественное мнение, которое вело себя очень пассивно в иных исключительно важных вопросах. Но надо когда-то начинать отвоевывать территорию свободы обратно. И это один из знаковых случаев, когда надо протестовать, даже если это не приведет к немедленному результату. Хотя я боюсь, что сейчас результатов мы не добьемся, потому что власть находится в каком-то столбняке: приказ не пускать Наталью Морарь в страну есть, а приказа силой отнести в самолет еще нет. Власть в параличе: каждый думает о том, что с ним будет после 2 марта. И выполняет только четкие приказы, но никто не хочет этот приказ отдать. То, как себя ведут Морарь и Барабанов, безусловно, гражданский героизм. Но система невосприимчива к этим сигналам, она впала в ступор.
Олег Панфилов, глава Центра экстремальной журналистики:
— Сумасшедший дом! Ситуация абсолютно чудовищна. Я нахожусь сейчас в Вене, буду выступать на конференции, посвященной 10-летию создания офиса представителя ОБСЕ по свободе СМИ. И часть доклада я посвящу Морарь, я расскажу обо всех издевательствах, которые испытывают Наталья и Илья. Надеюсь, что эта идиотическая ситуация не будет забыта. И международные организации заступятся за ребят и отметят, что российские власти нарушают не только собственные законы, но и международные.
Владимир Лукин, Уполномоченный по правам человека в России:
— В этой ситуации есть два аспекта — юридический и чисто человеческий. Действительно, в соответствии с законом о въезде и выезде власти имеют право отказать во въезде иностранному гражданину без объяснения причин. Такие случаи неоднократно бывали. В наш аппарат поступали жалобы со стороны ряда российских граждан. Например, Украина отказывала во въезде, не объясняя причины. Из движения "Наши" жаловались, что их не пускают в Латвию, не дают шенгенской визы. Такие вещи основаны на национальном законодательстве целого ряда стран, в том числе и западных. Поскольку госпожа Морарь является не российской, а молдавской гражданкой, чисто юридических оснований для того, чтобы требовать отмены этого запрета, нет. Представьте российского гражданина, который приезжает в Молдавию, Америку или Италию и занимается исследованием острых вопросов в различного рода ведомствах. Государство в принципе может отказать им в пребывании в стране.
Другое дело — чисто человеческая сторона дела. Она вышла замуж за российского гражданина и настаивает на воссоединении семьи. Такие законы также существуют и, более того, существует, международная конвенция по этим вопросам, подписанная Россией. Поэтому одни законы вступают в противоречие с другими, и разрешить их может суд. Это вопрос спорный. Будет логично, если заинтересованные стороны, в частности наш российский гражданин, будет выяснять в суде, кто прав, а кто виноват.
Чисто по-человечески я был бы очень заинтересован выяснить, в чем же причина такой довольно жесткой позиции наших властей. Есть целый ряд журналистов, которые настаивают, что это мотивировано тем, что госпожа Морарь писала острые, разоблачительные материалы о фактах коррупции и т.д. Если это так и речь идет не о государственных интересах, а об интересах каких-то особых групп заинтересованных лиц, это другая сторона дела. Но требовать этого трудно, потому что власти не обязаны предавать это гласности. Тут сложная юридическая проблема.
Владимир Мамонтов, главный редактор "Известий":
— Я считаю, что сейчас ситуация зашла в тупик. Я знаю, что Наташа фактически голодает, и по-человечески мне их с мужем жаль. Что касается ситуации в целом, то надо иметь в виду, что если человек не является гражданином государства, то на него не распространяются права граждан. Мы как граждане можем государство ругать, пинать ногами, и оно должно это терпимо сносить… Самые разные демократические государства, такие, как Америка, без объяснения причин впускают не всех. Мне история с Наташей напоминает историю с легендарным футболистом Патриком Клювертом, его тоже в США не впустили, а почему — и слова не сказали. Я считаю, что в тот момент, когда история с Наташей происходила, она была не права. Государство имело право не впускать. А она не имела права быть нелояльной к государству, гостеприимством которого до этого пользовалась.
Владимир Гуревич, главный редактор газеты "Время новостей":
— Эта ситуация имеет отношение не только к журналистам, это в целом вопрос о действиях правоохранительных органов, которые, мягко говоря, вызывают удивление. И официально никто объяснения не представляет, и самому сложно понять, что происходит. Или публичные объяснения такие, что каждый раз можно развести только руками. И история с Алексаняном, и этот случай схожи… В одном долго, под разными предлогами, больной не может получить медицинскую помощь. Все начинают об этом писать, и, может быть, частный случай превращается в громкий общественный. Ситуация, которая могла разрешиться быстро и безболезненно, превращается в общественный конфликт. Понять эту логику невозможно. Не знаю, чем закончится история с Морарь. Но тот факт, что об этом начинают писать, — факт положительный. Не только Алексанян, но любой другой может рассчитывать, что, попав в поле зрения СМИ, дело начнет сдвигаться с места. Какие-то изменения так или иначе происходят. А это и есть функция прессы. Слава богу, она может ее исполнять.
Константин Затулин, зампредседателя Комитета ГД по делам СНГ ("Единая Россия"):
— Если человек не совершил преступление, если он не распространитель опасных заболеваний, не террорист, не подозреваемый в уголовном бизнесе, то, безусловно, приезжая из страны с безвизовым режимом, он должен иметь право попадать в Россию. Я противник составления каких-либо запретных списков по политическим мотивам. У меня к этому дополнительные основания, потому что меня дважды в Украине запрещали к въезду. К тому же мы вполне можем справиться с любым критиком только силой убеждения.
Есть позиция, которой придерживаются не только в России, — не объяснять, почему вам не выдают визу. Многие известные люди попадают в такую ситуацию — это и случай с Кобзоном, с Шамилем Тарпищевым. Я не думаю, что если мы поступаем таким образом в России, то мы берем хороший пример.
Во фракции тема не обсуждалась — наша фракция уже две недели находится в регионах. Давайте не будем преувеличивать значение этого события. Мне оно не нравится, но это не значит, что мы из-за этого должны все немедленно прийти в движение. Этот вопрос надо разобрать спокойно.
Сославшись на незнание ситуации или занятость, отказались прокомментировать ситуацию Александр Бабаков ("Справедливая Россия"), Олег Морозов ("Единая Россия"), Вячеслав Володин ("Единая Россия"), Андрей Воробьев ("Единая Россия"), Любовь Слиска ("Единая Россия"), Владимир Пехтин ("Единая Россия"), Андрей Васильев ("Коммерсантъ"). Н