Госдума приняла законопроект о нежелательных организациях в третьем чтении 19 мая. «Очередной кляп» для СМИ, риски потерять гранты, учредителей и собеседников и ограничение законных действий – как российским СМИ может «аукнуться» ответ государства антироссийским санкциям.
Закон, который запрещает иностранные организации, угрожающие конституционному строю, обороноспособности или безопасности государства, после первого чтения в январе был положен на полку из-за «потепления» отношений между странами, как сообщил Лениздат.Ру один из авторов законопроекта депутат Госдумы Александр Тарнавский. Вероятно, закон снова запущен в разработку в мае из-за ситуации вокруг празднования 70-летия победы в Великой Отечественной войне. «Отказ многих руководителей стран, особенно Великобритании, Франции, и США приехать на парад, на мой взгляд, стал точкой существенного разбега между странами и поводом для того, чтобы снять проект с полки», – рассказывает Лениздат.Ру Тарнавский.
Впрочем, «больше всего это похоже на очередной кляп, который законодатели хотели бы засунуть в рот тем, кто не согласен с «генеральной линией партии», – считает управляющий партнер Коллегии юристов СМИ Федор Кравченко.
Механизмы действия
Напрямую СМИ закон затрагивает несколько раз. Под запрет попадает в том числе и сотрудничество с нежелательными организациями или распространение материалов о них.
Во-первых, законом напрямую ограничивается деятельность учрежденных нежелательной организацией СМИ – право организации быть учредителем приостанавливается.
«Мы уже видим аналог применения такой нормы, – сообщила Лениздат.Ру медиаюрист, директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова. – Например, распоряжение Центризберкома: журналисты тех СМИ, которые учреждены организацией-иностранным агентом (скажем, "Голосом"), не допускаются на избирательные участки». Кроме того, административная ответственность за нарушение закона распространяется не только на тех лиц, которые руководят СМИ, но и на тех, которые в них работают.
Во-вторых, законом запрещается публикация информационных материалов, издаваемых иностранной или международной неправительственной организацией, ведущей нежелательную деятельность в РФ.
«Что будет считаться такой информацией? – интересуется журналист корпункта Фонда защиты гласности Роман Захаров. – Фактически-то получается цензура. Причем абсолютно необъективная: получается, все, что писала эта "нежелательная" организация – плохо?»
«Меня пугает вот что: а как идентифицировать информацию от организации? – задается вопросом Павел Нетупский в беседе с Лениздат.Ру. – Хорошо, если написано, что материалы такого-то фонда. А если нет?»
Кроме того, искажается логика. Можно оценивать содержание материалов, и уже сейчас законодательство позволяет запретить любой материал, который угрожает безопасности РФ, вне зависимости от того, какая организация его издала, замечает Федор Кравченко. Можно, как это сделано в законопроекте запретить распространение информации из определённых источников, но действительно опасные организации всегда смогут обойти его распространяя материалы через подставных лиц или анонимно.
Галина Арапова замечает: трудно предположить, куда может распространиться «буйная мысль» при правоприменении этого закона – расширительное толкование дает ей простор. «Мы же понимаем, что будет это толковаться как нужно определенному кругу лиц. Как в законе о пропаганде и распространении нацистской символики. В законе союз "и" есть, а по факту наказывается только распространение, без пропаганды».
В-третьих, в России действует множество иностранных СМИ, которые распространяются по разрешению – например, телеканал CNN или крупные зарубежные газеты. Для них ситуация и так сложнее, чем для российских: если регистрация местного СМИ носит скорее уведомительный характер (за редкими исключениями – например, когда Алексею Навальному не удалось зарегистрировать собственную газету), то для иностранного медиа – разрешительный. Теперь же появляется новый механизм запрета на распространение.
Получается, новый закон отвергает право на беспрепятственные доступ к материалам зарубежных изданий, которое утверждено в законе «О СМИ», –замечает Павел Нетупский.
В-четвертых, российские СМИ могут не досчитаться грантовых фондов и иных программ поддержки от иностранных организаций, которые будут признаны нежелательными. Более того, такое финансирование может трактоваться как «влияние», хотя запрет на получение средств от нежелательных организаций еще не введен.
Хуже терроризма
Особый пункт – внесудебный характер запрета, когда даже по делам терроризма все решения должны проходить через суд.
«Получается, у нас нежелательная организация страшнее террористической? – возмущается Роман Захаров в разговоре с Лениздат.Ру. – Написал какой-нибудь чиновник, ФСБшник, да даже Роскомнадзор: не нравится мне эта организация, мы ее – бац – и запретили. Вне судебного порядка».
О какой именно угрозе «основам конституционного строя РФ, обороноспособности страны и безопасности государства» идет в законе речь, тоже не вполне ясно. «Если речь о противодействии террористической и экстремистской деятельности, то это вещь благая, но она уже регулируется антиэкстремистским законодательством», – обращает внимание Галина Арапова в разговоре с Лениздат.Ру. Новый закон фактически дублирует уже имеющиеся механизмы, которые можно использовать. «Если иностранная организация совершает противоправные действия – ну, включайте ее в список экстремистских, –соглашается Павел Нетупский. – Последствия будут даже более тяжкие, СМИ тоже будут блокироваться. Но придумывается этот список нежелательных организаций, которые вроде как действуют законно, но мы почему-то их ограничиваем. Получается, что ограничиваются уже законные действия».
«Так как этот закон очень активно продвигается, мы понимаем, что он будет использоваться по отношению совсем не к экстремистским организациям, – полагает Галина Арапова. – Возникает вопрос: а каковы реальные цели этого закона? Не допустить работу Greenpeace на территории России? Вызывает большое сомнение общественная значимость такого регулирования».
Захаров проконсультировался с профильными юристами и пришел к неутешительным выводам: свое включение в список нежелательных организаций будет сложно опровергнуть даже чисто технически. «Им же запрещено вообще все, они не могут действовать легально и даже судиться, – объясняет руководитель корпункта ФЗГ.–Для того, чтобы обратиться в суд, нужно хотя бы оплатить пошлину, а как они это сделают, если у них счета арестованы? Нам говорят: исключать из списка будет Генпрокуратура, когда организация докажет отсутствие этой угрозы. А как она докажет? Единственное, что им разрешается – выплатить остатки зарплаты по налогам и закрыть офис».
И двадцать лет сверху
Новый закон по факту «цепляется» за статью УК РФ – 275, о государственной измене. По ней сроком до 20 лет лишения свободы наказывается в том числе «оказание <…> иной помощи <…> международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации».
То есть если некая международная организация объявляется нежелательной, а ее деятельность – направленной против РФ, то любое оказание помощи, в том числе и распространение информации, может толковаться как госизмена – замечает Павел Нетупский, член Гильдии судебных репортеров. Правда, с введением нового списка ситуация, по его мнению, может парадоксальным образом отчасти улучшиться.
«Сейчас я могу оказывать помощь, скажем, какой-то американской организации,–поясняет медиаюрист. – Как я должен понять, что ее деятельность направлена против Российской Федерации? А так теоретически у граждан появится твердое основание, такая "красная метка": эта организация желательная, эта –нежелательная. Понятно, что в нашей системе это слабый аргумент. Все равно накажут "кого надо", никакой суд никого не спасет, но тем не менее».
Прецедентов применения этой нормы, правда, удалось вспомнить только два. В 1999 году Александр Никитин, капитан первого ранга в отставке, был оправдан по статье «Государственная измена» – уголовное дело было заведено на его участие в написании доклада «Северный флот – потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона» для норвежской экологической организацией «Беллуна». Оправдание было по формальным основаниям: на тот момент не было закреплено, что является государственной тайной.
Другой пример – на одном из пресс-подходов чиновник назвал стоимость продажи российской военной техники другой стране, что тоже является государственной тайной. «Естественно, журналисты это раструбили, – рассказывает Лениздат.Ру Павел Нетупский. – По старой редакции закона можно было посадить только чиновника, в новой редакции посадить можно любого, кто распространил информацию».
За комментарий
Еще одну угрозу от нового закона видит Роман Захаров. «Представьте себе, что сотрудник какого-либо фонда, который признали нежелательным, давал комментарий журналисту, причем на самую безобидную тему, – рассказывает он Лениздат.Ру. – И, скажем, через полгода приходит в редакцию Роскомнадзор или Генпрокуратура, радостно потирая ручки. Говорят: Ребята, писали? Упоминали? А может, еще и сотрудничали? А давайте-ка всю вашу документацию за последние три года».
Вероятно, так закон не будет использоваться, подчеркивает Захаров, «как мы боялись закона о блогерах, а он оказался "пшиком"». Но тем не менее мера сохраняется. «Избирательное правоприменение, которое у нас зачастую граничит с административным произволом, означает, что всегда будет некая "дубинка", которая заставит постоянно думать: а нужно ли мне с этим связываться? В очередной раз это скажется на редакционной самоцензуре», - продолжает представитель ФЗГ.
Общая небрежность
О том, что сам закон составлен наспех, невнимательно и с большим количеством неточностей, говорит не только, к примеру, использование определения «неправительственная организация», которого в законодательстве вообще нет, на что обратил внимание даже на пленарном заседании Госдумы депутат Дмитрий Гудков.
«Если законодатель хотел запретить организации издавать СМИ, то следовало запрещать не столько полномочия учредителя, сколько, например, полномочия редакции этого СМИ», – считает Кравченко. В большинстве случаев полномочия учредителя ограничиваются максимум назначением главного редактора, то есть, замечает медиаюрист, СМИ может спокойно работать месяцы и годы вообще без учредителя.
«До сих пор в законодательстве фигурировала только формулировка о приостановлении деятельности самого СМИ или же о приостановлении деятельности юрлица, – рассказывает Лениздат.Ру Федор Кравченко. – Впервые за 20 лет медийного права появилась формулировка "приостановление права быть учредителем СМИ". Что это такое – вообще неизвестно. Если цель – создать правовой механизм, который приводит к ожидаемым и прогнозируемым последствиям, конечно, эта формулировка никуда не годится».
По мнению юриста, это иллюстрация того, что закон сколочен крайне небрежно, и в нем осталось огромное количество прорех и дыр.
«Стройной концепции: мы хотим добиться того-то и того-то и для этого дополняем существующие нормы закона тем-то и тем-то – нет, – резюмирует Федор Кравченко. – И поэтому, конечно, тот минимальный процент по-настоящему антироссийских НКО, которые еще остались в стране, легко обойдут этот закон. А жертвами станут в первую очередь совершенно безобидные, законопослушные, но, может быть, демократически настроенные НКО».
Напомним, нежелательными можно будет признавать неправительственные организации. Им будет запрещено распространять информационные материалы (в том числе в интернете), осуществлять свои программы (проекты) на территории РФ.
В новой статье 20.33 Кодекса об административных правонарушениях будут установлены штрафы за осуществление нежелательной деятельности на территории РФ: для граждан — 5-15 тысяч рублей, для должностных лиц — 20-50 тысяч рублей, для юрлиц — 50-100 тысяч рублей.
18 мая международные организации Amnesty International и Human Rights Watch призвали Госдуму РФ отклонить проект закона о нежелательных организациях. В совместном заявлении правозащитники назвали этот законопроект драконовским и репрессивным.
Решение о признании нежелательной на территории России деятельности иностранной или международной неправительственной организации принимается Генеральным прокурором РФ или его заместителями по согласованию с МИД РФ. Генпрокуратура информирует о таком решении Минюст в целях включения им иностранной или международной НПО в соответствующий реестр.