Этой весной в обществе и медиасреде идеологический раскол достиг точки невозврата, без компромиссов. Пока одни считают, что с начала спецоперации независимая журналистика в России оказалась уничтожена, а медиа подверглись жёсткой цензуре, другие уверены, что все блокировки, запреты и ограничения – это издержки борьбы с неким иностранным влиянием и выдворение «врагов».
Одним из голосов на передовой так называемой информационной войны выступает Александр Малькевич – глава рабочей группы Общественной палаты РФ по защите прав пользователей интернета и гендиректор телеканала «Санкт-Петербург». Сам он себя называет одним из трёх главных экспертов по «фейк-ньюс» в стране. В своём канале «Media МалькевиZ» журналист вещает о западной цензуре и шутит, что ему нужно вручать медаль за то, что его имя фигурирует в четырёх санкционных списках: Евросоюза (2022), Британии (2022), США (2018; 2021).
Лениздат спросил у Малькевича об этике на российском госТВ, об «информационных законах военного времени» без военного положения и о будущем журналистики.
— 24 февраля Роскомнадзор потребовал от СМИ, чтобы при подготовке публикаций о спецоперации они «использовали информацию только из официальных российских источников». Некоторые эксперты высказывали мнение о том, что это фактически означает ограничение свободы СМИ и что всё это было бы оправданно и законно, если бы в России был подписан указ о введении военного или чрезвычайного положения, в котором были бы обозначены конкретные меры для ограничения свободы СМИ. Вы сами ещё до объявления спецоперации предлагали вводить «информационные законы военного времени» и ограничивать иноагентов во время ЧП. Таких указов у нас подписано не было, но по мере развития событий на Украине медиа попадают под серьёзное давление. Как вы считаете, справедливо и законно ли вводить ограничения без особого положения?
— Зачем выдумывать: вводить какое-то положение или не вводить? Вы посмотрите: Запад, ничего не вводя и не устраивая судебных процессов, решил отрубить российские СМИ везде. И сделал это.
Поэтому вопрос о справедливости и законности ограничений надо западным деятелям на Форуме по свободе СМИ, который ЮНЕСКО проводит, задавать. Иначе получается странная тема: наш голос там вообще не звучит, а у нас вылезают всякие доброхоты и говорят: «Так нельзя, у нас должна быть палитра мнений». А почему палитра мнений не должна быть на Украине или в Европе?
В этом плане у нас близорукое либеральное медиасообщество. Они видят только то, что хотят видеть.
— Если рассматривать ограничения для медиа как ответные меры на действия Запада (вспомнить ту же историю с запретом «Спутника», РТ и других), то всё логично. Но под санкции попадают не только иностранные СМИ («Радио Свобода»*, DW*, Би-би-си), но и российские негосударственные медиа («Бумага», «7х7», «Эхо Москвы»), которые транслируют альтернативные мнения как на события на Украине, так и вообще на политику. Можно ведь прислушиваться как к оппозиционным, так и к провластным СМИ и медиа — они просто представляют разные по взглядам аудитории. Почему нельзя давать слово и тем, и другим?
— Про «Эхо Москвы» — это передёргивание. В эфире радиостанции грязно оскорблял нашу страну и наши власти Дмитрий Гордон**. Это не является «альтернативным мнением».
Может кто-то себе представить, чтобы в 1942 году в нашем радиоэфире немецкий публицист рассказывал, почему мы должны сдать Ленинград? Как невозможно и представить себе, что в украинском эфире сегодня я начал бы выступать с докладом, как зажимают медиа на Украине.
В идеальном мире, конечно, надо давать слово и тем, и другим. В таком мире все СМИ вещали бы, за исключением откровенно враждебных. Даже в ситуации с «Эхо Москвы» можно было бы сделать корректно: например, если бы Гордон** развеивал заблуждения и рассказывал, что на Украине такой-то процент поддерживает «этих», но не поддерживает «тех». Но тогда и наши СМИ должны были бы вещать во всем мире без ограничений.
— Требование использовать только официальные источники говорит не просто про ответные меры и зачистку информационного пространства, но и ударяет по всей журналистике. Дело ведь не только в трансляции жестких мнений, как у Гордона**. В теории даже простое интервью с несогласными матерями может быть запрещено или заблокировано. Хотя пока не введено никакого особого положения, такой текст вполне имеет право на существование. Как вы считаете, не было бы проще и целесообразнее объявить чрезвычайное или военное положение (а не «получрезвычайное», как вы выражались), чтобы любые высказывания «против» или «осуждаю» на тему спецоперации были запрещены?
— Я не знаю, что может быть в теории. Мы здесь с вами гадаем на кофейной гуще. Никакого военного положения у нас нет.
Однако законодателям имеет смысл поправить закон о СМИ. На мой взгляд, он устарел. При этом я знаю позицию Союза журналистов России. Там считают, что закон трогать не надо. И я разделяю мнение коллег, что у нас один из лучших законов о СМИ в мире. Но он был принят 30 лет назад. Там нет ничего, что связано с интернетом, новыми медиа, блогерами — современные ситуации никак не отрегулированы. Может быть, стоит ввести отдельную главу, которая описывала бы, как СМИ должны работать и на какие источники должны опираться во время военных конфликтов, в которые вовлечена Россия.
Интернет вообще регулируют 5-9 различных актов. Лучше, чтобы закон был один для Сети тоже.
— Вы — частый гость международных форумов и конференций. В начале мая вас и всё представительство РФ не пустили на Форум ЮНЕСКО по свободе СМИ. Судя по всему, подобные отказы будут повторяться. Возможно ли развитие журналистики и медиа без участия в международных проектах и обмена мировым опытом?
— Сейчас иллюзий никаких нет: нас на таких (и любых других) международных форумах не ждут. Но развиваться журналистика и медиа в нашей стране могут прекрасно и без участия в международных проектах, потому что интернет эти искусственные границы убрал. Мы следим за трендами и можем их использовать. Что касается фраз про обмен мировым опытом — это «фейк». Вы правда верите, что на каких-то площадках нас ждут с распростёртыми объятиями?
Почему нас не пускают на эти форумы? Потому что понимают, что такие подготовленные спикеры и дебатёры — как я, например — могут навязать дискуссию, к которой они не готовы. И это было уже на подобных мероприятиях. Мы затрагивали истории про Ассанжа (прим. Джулиан Ассанж — австралийский журналист, основатель Wikileaks, которого в США обвиняют в шпионаже и которому хотят вынесли приговор до 175 лет лишения свободы за обнародование информации про военные операции США), Анатолия Шария (прим. украинский политический деятель и журналист, которого обвиняют в госизмене и нарушении равноправия граждан; неоднократно критиковал власти Украины, а также материалы российских, западных и украинских СМИ после Евромайдана) или блокировку аккаунта Трампа в Твиттере.
— Вы неоднократно выступали за ужесточение законодательства об иноагентах. Если примут новый проект, у иноагентов появятся как ограничения (запреты на преподавание, организацию мероприятий и т. д.), так и небольшие послабления. Поддерживаете ли вы изменения, который предлагает законопроект? Какие поправки вы ещё видите?
— Раньше я действительно много выступал за ужесточение закона об иноагентах. В каком плане? Ну, есть реестр Минюста. Вносить туда нужно не только правозащитников и журналистов, но и всех тех, кто работает в интересах иностранных государств. И что дальше?
Долгие годы все эти медиапроекты «Радио Свобода»* себя не маркировали, ничего им за это не было. Я считаю, если ты признан иноагентом, то жизнь твоя должна измениться и усложниться, должно быть «наказание».
И я об этом спокойно рассуждаю. В Соединённых Штатах в 2018 году я получил предписание о том, что я должен зарегистрироваться как иностранный агент. Я к этому был готов, но они не были готовы к этому и внесли меня в санкционный список – чтобы я даже не думал приезжать и работать на их земле.
Журналист Малькевич мог быть иноагентом в США. Я был иностранным гражданином и на зарубежные деньги делал бы там медиапроект, но мне сказали, что это невозможно. Более того, жёстко себя проявили: банили в социальных сетях, выселили из офиса. Их можно понять: они защищали своё медиапространство.
Моя основная претензия к законодательству об иноагентах у нас – в том, что никто не понимает, насколько это «загрузочная история» — включили и всё.
— Недавно вы раскритиковали предложение сенатора Эдуарда Росселя, который предложил на время спецоперации запретить использовать СМИ для «субъективной внесудебной оценки действий граждан», ведущей к расколу в обществе. Бывший губернатор Свердловской области написал, что «журналистика сегодня должна решать две стратегические задачи — подача объективной информации и максимальная работа по консолидации общества». Согласно вашим высказываниям в соцсетях, вы придерживаетесь той же точки зрения. Тогда чем именно такая законодательная инициатива «глупа»?
— Да, я раскритиковал Росселя. И я регулярно критикую наших законодателей, которые постоянно пытаются каким-то образом отрегулировать СМИ. Журналистика, как говорит Россель, должна консолидировать общество, но это миф и громкие слова. Консолидировать общество должны деятели культуры, общественные деятели, может быть, где-то даже и политики. Журналисты должны давать объективную информацию и помогать с аналитикой.
Сама инициатива глупа, потому что Россель хотел запретить журналистам оценивать действия тех или иных граждан после конфликта свердловского губернатора с Владимиром Соловьёвым — то есть это сиюминутная история. К тому же, «местечковая»: уралец решил вступиться за своих.
Я вообще против запретов в отношении СМИ. Объясню. Недавно была идея запретить СМИ указывать национальность преступника. Теперь предлагают ввести запрет на оценку людей. Ещё раньше депутаты Госдумы от ЛДПР предлагали запретить телеканалам вечером в выходные дни давать рекламу. Идёт бесконечная законодательная активность по регулированию СМИ. А я всегда отвечал нашим законодателям: «Ребята, существует целый пласт новых медиа, которые почти никак не регулируются. Вы вообще в курсе, что есть Интернет, а не только традиционные СМИ?».
Если бы была принята поправка, которая запрещает изданиям указывать национальность преступника, то на Telegram-каналы, блоги и паблики это не распространилось. Люди ушли бы в новые медиа, которые восклицали бы: «Об этом умалчивают традиционные СМИ, вы никогда не сможете прочитать об этом в той же “Фонтанке”!». То же самое с инициативой Росселя — в социальных сетях как давали оценки гражданам, так и будут давать.
А относительно СМИ у нас тьма-тьмущая законов и огромное количество запретов. Их деятельность и так зарегулирована по самое не хочу.
Что я ещё хочу сказать Эдуарду Эргартовичу? Он говорит: «Оценка действий граждан ведёт к расколу в обществе». Тут телегу ставят впереди лошади — не оценка действий, а действия отдельных «звёздных» граждан ведут к расколу общества.
— Россель предложил запретить журналистам «оценивать действия граждан» после конфликта с Владимиром Соловьёвым, который назвал Екатеринбург «центром мерзостной либероты». И это не единственный конфликт из-за шоу Соловьёва в последнее время: ранее Маргарита Симоньян заявила, что Галкин «гей, который для личного обогащения женился на пожилой женщине». Насколько речи Симоньян о Галкине и Соловьёва о екатеринбуржцах соответствуют профессиональным этическим стандартам?
— Владимир Рудольфович Соловьёв высказался жёстко, но эти слова вырваны из контекста. Он обсуждал ситуацию с действиями определённых должностных лиц, которые снимали в Екатеринбурге баннер в поддержку специальной военной операции. Плюс акции «Ельцин-центра» тоже, мягко говоря, неоднозначные. Соловьёв конкретно описывал эти действия, заодно вспомнил целый набор деятелей, которые связаны со Свердловской областью – и не вызывают уважения.
На мой взгляд, уральские элиты конфликт сознательно раздули по понятной мне причине — я всё-таки кандидат политических наук, политолог и всё такое. У губернатора Куйвашева выборы этой осенью. Прекрасная технология: создать искусственный конфликт, а общество должно сплотиться вокруг лидера против «поганой Москвы». Вот появился смысл у избирательной кампании, целый «стержень». Это срежиссированная местными политтехнологами история.
Что касается Галкина, этот конкретный кусок у Маргариты Симоньян получился, конечно, резким из-за перехода на личности. Хотя она озвучила публично то, что давно обсуждали в социальных сетях и на кухнях. Но защитники Галкина вырвали этот кусок и подбили Филиппа Киркорова записать «ответное» видео. Причём, судя по тексту, отдельные куски его ролика тоже талантливо прописаны технологами. Если это будет слушать человек, не понимающий, что наговорил Галкин, то он даже слезу обронит.
В продолжение предыдущей темы: нам отдельные деятели пытаются сказать, что, мол, «оценка действий Галкина приведёт к расколу». А я хочу ответить, что как раз действия Галкина ведут к расколу. Эти деятели говорят, что «мы должны быть как никогда едины». С кем мы должны быть едины? С Галкиным? Наплевать, что сперва он уехал. Дело в том, что он записал несколько видео, где выступил как «политолог и военный эксперт»: он знает, из-за чего погиб малазийский Боинг в 2014 году, полностью владеет ситуацией по Буче, по другим эпизодам специальной военной операции. Откуда у него все эти данные? Прочитал в Интернете и «всё понял»? Я видел один ролик Галкина — это вещал «враг России», точнее, враг действующей в стране власти.
Киркоров в свою очередь манипулирует зрителями, рассказывая, что Галкина обижают из-за того, что у него якобы «альтернативная точка зрения». Я много раз говорил, что против нас идёт информационная война. И тут не может быть альтернативной точки зрения — нас «мочат». Мы должны давать отпор. Но мы слишком добренькие, мягенькие, либеральненькие, из-за чего «огребаем».
— Правильно ли я поняла, что говорить про публичных персон как о «врагах государства» вполне соответствует этике журналиста, если не затрагивать темы личной жизни?
— Тема про этику журналиста обширна и дискуссионна. Да, личная жизнь, болезни и всё, что не касается проявления гражданской позиции, не является социально значимым фактором.
Утверждать, что этот человек выступает против страны, потому что он гей — некорректно. Но если публичная персона выступает против государства, в котором зарабатывает — причём с помощью вливаний из бюджета — то нужно задавать неудобные вопросы. Просто странно, когда известный режиссер много лет работал в государственном театре, получал всевозможные «подачки» на свои проекты и всё его устраивало, но вдруг государство для него стало ужасным. Так не бывает. И об этом, безусловно, зрители и слушатели должны знать.
— Каким вы видите будущее для СМИ и медиа в России?
— Конечно, мир стал бы лучше, если бы разные страны синхронизировали законодательство в отношении соцсетей. Правила модерации контента должны быть прозрачными, с одинаковыми критериями для экстремистского контента и единым списком запрещённых слов.
Сейчас модератор соцсети может просто сказать о том, что вы экстремист и вас нужно забанить. Я, например, в конце 2019 года лишился аккаунта в Твиттере. Никаких правил не нарушал, потому что писал туда пару раз в месяц — и то записи из серии: «Сходил в кино». Но американский бот — аккаунт с длинным именем, фейковый персонаж — написал жалобу в техподдержку Твиттера о том, что Малькевич находится под санкциями США и вообще «пропагандист». После этого либералы, оправдывая этот поступок, прогоняли по поводу меня потрясающие телеги про то, что Твиттер — это частная компания, которая может что угодно удалять. Мы как раз против этого и выступаем — чтобы не было всевластия Бигтеха.
В идеальном мире должны действовать единые подходы ко всем: и к медиа, и к журналистам, и к общественным деятелям. А у нас долгие годы работала реальная «пятая колонна», потому что российским СМИ везде выкручивали руки, а в нашей стране был проходной двор.
Мы защищаемся сейчас. И делаем это с огромным опозданием.
Справка
В разные годы Александр Малькевич был главным редактором детской газеты «Пять углов», зампредом петербургского Комитета по печати и связям с общественностью, главредом канала «ВОТ!». Возглавлял «Новгородское областное телевидение», «КЧР Медиа», создал телеканал «Архыз 24».
После поста гендиректора ГТРК «Омск» интересы Малькевича переключились на США, где медиаменеджер должен был развивать проект «USA Really». Однако в ноябре 2018-го журналиста задержало ФБР в аэропорту Вашингтона, после обыска и допроса его обязали зарегистрировать USA Really как иностранного агента (прим. «USA Really» было дочерней компанией РИА ФАН – СМИ, которое ассоциируют с предпринимателем Евгением Пригожиным. Поэтому Александра Малькевича часто называют «выходцем из структур Пригожина»). Но уже через месяц Малькевича внесли в его первый санкционный список США. После инцидента в Штатах он призывал российские власти обратить внимание на огромное количество иностранных СМИ в стране, называя их «настоящими солдатами развязанной против России информационной войны».
В декабре 2018 года был избран председателем Комиссии по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций Общественной палаты РФ. С марта 2019 года Малькевич – президент Фонда защиты национальных ценностей.
В конце декабря 2020 года совет директоров АО «ГАТР» (учредитель телеканала «Санкт-Петербург») утвердил Александра Малькевича в должности гендиректора канала.
*«Радио Свобода» и Deutsche Welle внесены Минюстом РФ в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента
**Росфинмониторинг внёс Дмитрия Гордона в реестр террористов и экстремистов