«Я планировала оставаться в своей стране до последнего»: экс-редактор «Дождя»* Ирина Снеговская об эмиграции в Грузию

В 2022 году началась масштабная эмиграция российских журналистов, которая продолжается и сейчас. Мы уже писали об эмиграции бывшего главреда «МК в Питере» Максима Кузахметова и сотрудницы «Новой газеты» Нади Юровой в Латвию, экс-сотрудника «Ведомостей» Даниила Большакова в Армению и Ивана Штейнерта в Грузию.

В этот раз мы поговорили с автором YouTube-проекта «Россия для грустных», ведущей «Настоящего времени»* и бывшим редактором телеканала «Дождь»* Ириной Снеговской о том, как она на последние деньги взяла первый попавшийся билет в Ташкент и с какими трудностями она столкнулась при переезде в Грузию.

— Когда ты покинула Россию и что стало причиной?

— Я работала на «Дожде»* редактором, и 2 марта телеканал заблокировали, со дня на день должны были принять закон о «фейках». Поскольку я сделала репортаж, под которым указывалось мое авторство, а также я официально была в штате редакции, я оказалась под угрозой. Третьего числа я улетела, это было очень тяжелое решение. Но я понимала, что, если я останусь в стране, где меня могут посадить, то я просто не принесу никакой пользы. 

Сперва я летела до Ташкента. Когда я приземлилась, то сразу подключилась к экстренному собранию сотрудников «Дождя»*, на котором нам сообщили, что 3 марта 2022 года — наш последний эфир. 

Я, как и многие, планировала вернуться через месяц домой, но в конце весны 2022-го я начала работать ведущей на «Настоящем Времени»* и непосредственно показывать свое лицо. А большинство тем, которые я освещаю, власти РФ могут посчитать либо «фейками» либо «дискредитацией» российской армии, поэтому я до сих пор не знаю, когда смогу вернуться.

— Как бы ты охарактеризовала своей переезд: гражданский протест или страх преследования?

— Второе. Потому что я планировала оставаться в своей стране до последнего. Как-то я подняла тему эмиграции из России в своем Инстаграме** и сказала, что я люблю свою страну и останусь в ней жить. Но я писала, что уеду, если не смогу работать в России как журналист, что, собственно, в 2022 году и произошло. 

Например, Илья Яшин* до последнего не уезжал – это была его принципиальная позиция. Но он был готов к тому, что его посадят, а я не была к этому готова.

— На какие средства ты смогла переехать и обустроиться в новой стране, если огромное количество медиа закрылись?

— У меня не было никаких накоплений, я буквально на последние деньги купила билет в Ташкент и арендовала там на неделю жилье. Я ушла с «Дождя»*, и в тот момент у меня вообще не было заработка. Думаю, мне очень повезло, потому что я написала пост в социальных сетях, благодаря которому обо мне узнал директор европейской компании, которая вообще не связана со СМИ. Этот директор предложил мне поработать HR-специалистом. У меня не было опыта в этой сфере, но перечислила навыки, которыми я обладаю, и меня взяли. Компания даже хотела поддержать меня материально и предложила скинуть зарплату за два месяца вперед. Но я отказалась, потому что мне было неловко и некомфортно. 

Какое-то время я крутилась сама на урезанный бюджет, потом мне пришла первая зарплата, затем я нашла еще несколько работ. Сейчас я там уже не работаю, но тогда мне это сильно помогло.

— Почему твой выбор впоследствии пал именно на Грузию?

— Мне в целом очень нравится Грузия, здесь очень приятный климат, хорошие люди, много русских журналистов, который тоже сбежали от российского режима. Со мной уехали мои друзья, от которых я чувствую поддержку.

— Сформировалось ли в Грузии русское журналистское сообщество?

— Сказать, что есть какое-то сообщество, которое специально формировалось, нельзя. Просто многие журналисты оказались здесь, и мы стараемся поддерживать друг друга.

— Идет ли какая-нибудь поддержка от жителей Грузии?

— Сначала я думала, что ко мне относятся негативно, потому что здесь везде висят украинские флаги и на зданиях и заборах есть надписи в стиле «Russians go home». Первое время мне было даже страшно говорить, что я из России, но по факту лично я не встречалась с агрессией от местных жителей, а, наоборот, получала поддержку.

— Журналистика – это дело всей твоей жизни. Было ли желание после сложившихся трудностей сказать: «Всё, я больше не хочу этим заниматься»?

—. Нет. У меня был период эмоционального выгорания, когда я сняла два своих фильма на YouTube-канал «Россия для грустных», после чего мне начали угрожать, но у меня была принципиальная позиция, я ничего не удалила. В течение месяца я жила на первом этаже и мне было страшно просто повернуться спиной к окну, потом я купила перцовый баллончик, пошла на курсы самообороны и рукопашного боя, чтобы в какой-то момент я смогла защитить себя. 

Также был тяжелый момент, когда я общалась с матерями погибших солдат, я пропустила через себя очень много боли и горя, после чего мне нужен был долгий период, чтобы восстановиться. Еще был случай, когда я сняла фильм про алкоголизм, долго не могла начать его монтаж. С одной стороны, я хотела его выпустить, но я очень сильно устала и эмоционально сгорела. Но несмотря на все трудности, я никогда не хотела бросить свою профессию, потому что, когда я этим занимаюсь, я чувствую себя живой.

— Как ты думаешь, есть ли будущее у журналистики в России, вернется ли она хотя бы в прежнее состояние?

— Я не эксперт, но судя по тому, что происходит в законодательстве, гайки вокруг СМИ закручиваются все сильнее. Мне кажется, что пока все меняется только в худшую сторону.

*«Дождь», «Настоящее время», Илья Яшин признаны Минюстом РФ иностранными агентами