На минувшей неделе Телевизионному Смотрителю очень хотелось сложить с себя полномочия и перестать туда смотреть, в телевизор. Но Телевизионный Смотритель понимал - надо. Операторы телевидения, рискуя жизнью и аппаратурой, должны были это снять и нам показать. Корреспонденты телевидения должны были, пошатываясь в кадре от недосыпа и впечатлений и приседая от выстрелов в кадре же, доложить все, что им удалось узнать. И Телевизионный Смотритель искренне не понял знакомых и коллег, которые не смотрели. Аргументы из ряда "Я телевизор не смотрю, все есть в Интернете", как и из ряда "Я больше не могу, это страшно", были в этот раз неуместны. "Картинку" из Беслана видеть было надо - ну просто для профилактики. Стрессы - они вообще-то учат думать.
Телевизионщики очень старались. Телевизионный Смотритель глубоко уважает их самоотверженность и готовность вкалывать. Им не пошли на пользу два фактора: слишком частые, торопливые выходы в эфир и общение с оперативным штабом. В результате они вынуждены были излагать непроверенные и часто противоречащие друг другу крохи информации.
Первые сообщения о захвате школы в Беслане у всех каналов были одинаковые. Они даже снимали не только одних и тех же официальных лиц, но и одних и тех же детей, убежавших из школы. И ни один канал не произнес членораздельно хотя бы приблизительное количество заложников. Штаб спецслужб, видимо, тогда не только сведений не давал, но вообще был еще не говорящий. Они возьмут себя в руки через длительную паузу - прозвучат первые цифры. Потом страна узнает, после страшной развязки, цифры окончательные, и всем будет стыдно. Скорее всего - и телевизионщикам. Можно было хотя бы спросить тех же спасшихся детей: "Сколько вас там было? Сколько классов в школе?" Может быть, средствам массовой информации не рекомендовали озвучивать цифры? Решали, насколько можно "слукавить"? Зато намекнули журналистам, что часть информации разглашать нецелесообразно: вдруг это повредит заложникам... Намек, кстати, многоуровневый и с дальним прицелом: тут и "мы этого не скажем, чтоб не навредить", и "берегитесь, чтоб лишнего не прозвучало", и "ну как же мы могли провести операцию более успешно, если телевидение показало целых двух бойцов спецназа и выдало нас с головой!"
Телевидение защищалось от этой глупости как могло. Петербургское НТВ нашло в городе на Неве маму одной из юных бесланских заложниц и еще пару родственников, которые сказали, что надеются. Что еще могли сказать обезумевшие от неизвестности и страха люди? В утреннем выпуске новостей НТВ мы могли по-людски им посочувствовать, а в вечернем эфире эти несчастные появились с закрытыми спецэффектом лицами, словно они сами были террористами. Ехидный ведущий Андрей Радин сопроводил репортаж словами о том, что спецслужбами рекомендовано давать в эфир "не всю информацию" - из соображений безопасности. Тут Телевизионный Смотритель честно не понял - зачем было ломать через колено петербургское бюро НТВ с эфиром только на город, расположенный за тысячи километров от места, где засели террористы? И как плачущая в Петербурге женщина может особо влиять на поступки террористов, если вокруг них в Беслане плачут тысячи женщин, и как раз этого они и добивались?
На следующий день на федеральных каналах доктор Рошаль смотрел с экранов, как советский герой майор Пронин - добрыми, чуть усталыми глазами. Он объяснял, что террористы не берут еду и лекарства и вообще на контакт не идут. Особенно охотно ссылался на доктора канал РТР. Он сообщил своими словами, что Рошаль совершенно уверен, что все уцелеют, и рекомендует после освобождения показать детей врачам - все-таки двое суток голодные просидели. Через два часа после этого жизнерадостного репортажа "Вестей" начался конец света. Телевидение очень старалось и поэтому временами несло ерунду. НТВ в торопливых включениях сообщало, что "практически вся школа под контролем ФСБ" и "большинство детей не пострадало". Первый канал назвал происходящее "удачной развязкой" и сказал, сам себе не веря, что бандиты перенервничали и наступили на собственную "растяжку", а заложники все убежали и вошедший в школу спецназ обнаружил, что в здании "никого нет". Через час включение НТВ повторилось: корреспондент уточнял, что школа-то, конечно, под контролем ФСБ, но перестрелка внутри еще слышна, а в спортзале уже работают саперы, но здание при этом горит как свечка. Вынужденный "монгольский" подход корреспондентов к информации: "что вижу, то и пою", без возможности уточнения, усугубился личными качествами "дневного" ведущего НТВ Алексея Суханова - юноши телегеничного и эмоционального, но не самого мудрого и сообразительного, поэтому информация носила такой противоречивый характер. А вообще, чувствовалось, что и ведущие в студии, и корреспонденты на местах переживали. Даже "железобетонный" колумнист Первого канала Михаил Леонтьев от волнения проговорился. Он сказал: "Мы победим, если не будем делать того, чего требуют от нас убийцы наших детей". Читай: не собирался никто разговаривать с террористами, они заслуживают только силовой операции. Что и произошло.
Потом был следующий день. Вышли к камерам первые официальные лица. Выяснилось, на стыд перед всем миром, что из 354 заложников (цифра до штурма) 335 погибли, 190 пропали без вести, 540 в больницах (цифры после штурма). То есть не сходится. Там было больше тысячи. А бандитов - чуть больше двух десятков. И они "положили" десяток профессиональных спецназовцев. И террористов еще не всех нашли. На экране утопал в слезах и горе целый город. Глубокой ночью в Беслан приехал президент Путин. Его снимало телевидение. В больнице он пожимал руки и гладил головы. И раненый мальчик лет пяти повернулся спиной к дяде президенту в ответ на попытку потрепать его по щечке. Наверное, ребенок был еще в шоке и не узнавал никого...