Мой первый и пока единственный испытательный срок растянулся на восемь месяцев. Главной причиной этой вопиющей социальной несправедливости был мой панический страх перед заместителем главного редактора. Я боялась его даже больше, чем высоты и замкнутых пространств. Ужас, который он наводил на меня, нельзя было сравнить даже с экзаменом у профессора Кайдаловой, а уж она-то умела держать в напряжении студентов журфака. При всем при том Лев Иваныч был необычайно умным, образованным и происходил из семьи с богатыми традициями. Если он замечал меня в редакционных коридорах, взгляд его становился изумленно-брезгливым, как у сенбернара-медалиста, заприметившего в подворотне блохастую дворнягу. Совершенство Льва Иваныча действовало на меня столь угнетающе, что я все время ошибалась. А если не ошибалась, то все равно получала нагоняй, потому что в мои обязанности входило носить ему газетные полосы на подпись. И по закону подлости наши дежурства всегда совпадали...
Кто работал в газете, знает, что к моменту подписания первой полосы в печать вся редакция уже валится с ног от усталости, и именно поэтому первые полосы часто бывают украшены выдающимися ляпами. В тот день первая полоса выглядела достойно, но мое внимание привлекла информация в колонке новостей, озаглавленная "Трагедия в воздухе". Далее сообщалось: "Вчера произошла очередная трагедия в воздухе. У селения Большая Пысса упал самолет Ан-2". Эта "Пысса" показалась мне подозрительной, что, согласитесь, немудрено. Пришлось звонить в отдел проверки и уточнять название населенного пункта. То, что не я первая сегодня беспокою проверку по этому поводу, стало очевидно сразу. "Большая Пысса находится в Республике Коми, сто раз уже проверяли! И просим по этому вопросу к нам больше не обращаться!" – рявкнули в трубке.
Ну не пропадать же такому славному названию, ей-богу! Недолго думая, я зачеркнула заголовок "Трагедия в воздухе" и написала на полосе свой вариант: "Трагедия Большой Пыссы". После чего, гордая собой, поволокла полосу Льву Иванычу.
Визит мой его и так не очень обрадовал, но, увидев "Большую Пыссу", он переменился в лице.
– И где, скажи на милость, вас таких учат? – гремел его голос на всю редакцию. – На журфаке? И чему вас там учат? Стилистике русского языка вас там учат?
И что у тебя по стилистике? "Отлично"?! Ну, я не знаю, за что тебе там "отлично" поставили! Вот смотри и учись, пока я жив!
Водрузив на нос очки, Лев Иваныч зачеркнул "Трагедию Большой Пыссы", а поверх начертал свой вариант: "Большая Пысса – трагедия".
– Все, неси на подпись главному!
Главный редактор замер над первой полосой примерно на полчаса, а когда отмер, завопил, как потерпевший: "Немедленно снять всю эту пакость к чертовой матери!" Информацию заменили, газета вышла, жизнь пошла своим чередом. А на следующий день кто-то вспомнил, что хорошо бы взять в штат "ту девушку, которая бегала по редакции с "Большой Пыссой".