Щелкоперы, врунишки - такую характеристику частенько дают представителям СМИ. Но мало кто задумывается над тем, сколько всего приходится перенести работникам информационного фронта, прежде чем материал станет достоянием читательской аудитории. Ох как тяжек путь журналиста от момента получения задания до выхода информации на свет божий. Но зато и опыт приобретается. А бывают случаи, которые меняют человека на всю оставшуюся жизнь.
Очень характерный пример - моя сокурсница Маша. Более вертлявой, болтливой и неорганизованной особы я просто не встречала. Она все время попадала в разные невероятные истории. Не говоря уже о том, что на протяжении всего обучения с завидным постоянством путала расписание и редкая лекция не начиналась с ее вопроса на тему, нет ли у кого лишней ручки. О том, как моя бедная подруга будет штурмовать журналистский Олимп, не хотелось и думать. Пугала сама мысль, что ее творчество будет влиять на массы. Поэтому, что скрывать, я только с облегчением вздохнула, когда она в конце пятого курса объявила, что выходит замуж за офицера и уезжает на Север, в очень отдаленный гарнизон. Рано обрадовались.
Гарнизон оказался не таким уж далеким и диким. А если учесть, что там находилась редакция одной военной газеты, то, можно сказать, попала коренная жительница Северной Пальмиры почти в центр цивилизации. Устроилась даже работать по специальности. Когда в отделе кадров ставили первую запись в ее трудовую книжку, никто и не догадывался, каким коренным переломом в судьбе девушки станет ее опыт работы в военной газете.
Городок маленький, информации немного, а газета выходит два раза в неделю. Поэтому бегали наши собратья по перу по городу быстро, писали еще быстрее. Задержка сдачи строк грозила вычитанием хорошего процента из скромной зарплаты. Еженедельные летучки маленького, но сплоченного коллектива начинались с мудрого наставления главного редактора, полковника С. Начало выступления он не менял никогда и ни при каких обстоятельствах: "Единственная уважительная причина опоздания сдачи материала - это смерть на переходе от места интервью к редакции". Жесткая дисциплина угнетала молодую журналистку. Но, бросить работу она не могла. Муж в море, из мебели в квартире только диван и телевизор, подруг нет. На дворе - зима. Север укутала, как покрывалом, долгая и нудная полярная ночь. Скуки она боялась еще больше, чем своего грозного руководителя.
Получив несколько выговоров и лишившись почти всей зарплаты за три месяца, начинающая акула пера научилась-таки приходить на работу вовремя. Но в отношении ручек и блокнотов вопрос оставался открытым. Ответсек лично для нее приносил карандаш, лист бумаги и со вздохом клал перед ней вовсе не из-за любви к ближнему: получать нагоняи от руководства он тоже уже устал.
Так бы, наверное, еще долго тянулось, не скоси грипп стройные ряды корреспондентов с опытом в канун юбилея одной из самых уважаемых флотилий флота. Горько вздохнув, отправили в командировку редакционное наказание, то есть нашу Машу. После длительного инструктажа главный редактор лично положил в ее сумочку ручку и блокнот, ответсек лично проверил их наличие перед тем, как лично проводил на катер, пообещав лично вечером встретить.
Делегацию от штаба флота возглавлял начальник штаба флота. Присутствие особы такого ранга дисциплинировало само собой. Из представителей средств массовой информации кроме нашей героини на борту был весь цвет областных газет и съемочная группа областного канала, свысока взиравшая на тех, кто пишет, а не говорит. Держались все отдельными группами, не проявляя никаких признаков творческого сплочения. Через час были на месте. Все шло по хорошо разработанному плану. Торжественное собрание, вручение подарков, концерт местной самодеятельности и праздничный ужин с веселыми плясками. На последнее мероприятие журналистов не пригласили. Бутерброды и водку они скромно поглощали в маленьком кабинетике замначальника клуба. До отбытия катера оставалось сорок минут. Поблагодарив за угощение и собрав вещи, журналисты Направились к выходу. Там их ждал автобус, который и доставил пишущую и снимающую братию на пирс.
Лучше бы не доставлял. Так как катер уже мигал прощальными огнями на приличном расстоянии от берега. Журналисты завопили в один голос, но их услышал только офицер, руководивший отбытием высокопоставленных гостей. Быстро сообразив, что случилось что-то страшное, он вышел на связь с катером. Но результаты переговоров оказались еще страшнее. Начальник штаба принял решение не возвращаться.
Мороз крепчал, а ситуация накалялась. "Тихо, товарищи, тихо, - говорил офицер, делая шаг за шагом в темноту. - Все решим в одну минуту". С сим исчез. Группа журналистов закурила. Говорить никому не хотелось. Каждый думал о своем. Моя знакомая уже видела себя уволенной с формулировкой - провалила задание, подвела коллектив, не оправдала доверия.
Минут через сорок к уже окоченевшим представителям четвертой власти подошел полупьяненький матросик и, хихикая чему-то своему, попросил идти за ним. Путь был недолог, на рядом стоящий плавдок. Его огромный силуэт пугал, тьма, пришедшая со стороны залива, окутала его своим мраком. На борту не было никаких признаков жизни. Оператор областного телевидения включил осветительный фонарь, яркий луч света выхватил фигуру офицера в мятой шинели. Он тоже был пьян. Не особо любезничая, попросил следовать за ним. Вскоре все оказались в помещении, напоминающем кают-компанию. "Располагайтесь пока здесь, а дальше видно будет", - буркнул он и пошел к выходу. Шустрый какой. Наученные горьким опытом, журналисты быстро перегородили ему путь. "Да вы че, мужики, - удивился офицер, - мне на вечерний доклад, опаздывать нельзя. А хотите, я поесть вам принесу?" От такого заманчивого предложения никто отказаться не мог, а дабы его не поглотила неизвестность, отправили с ним гордость самой популярной областной газеты. В качестве тары офицер взял кофр, любезно предоставленный работниками телевидения.
Вернулась светило областной журналистики очень скоро. Все с нетерпением ждали бутербродов, но в кофре была только водка и три яблока. И всё же настроение несколько улучшилось. Испортить его не могло даже отсутствие стаканов. Не очень уже веря в скорое появление еще кого-нибудь из военных, все стали пить из горлышка, аккуратно откусывая по очереди от яблока. Заодно и познакомились. Потом, как водится, были бравые и заунывные песнопения, творческие споры, переходившие в мелкие потасовки и все то, что испокон веков является надежным спутником дружеских пьянок. Сон сморил компанию лишь под утро.
Пробуждение было тяжелым. Опять стали пить. Когда в головах утихла боль, стали соображать, как отсюда уходить, а главное - куда. Выходить самим - небезопасно. У всех фотоаппараты, камеры - запретная зона, могут и в органы забрать. Продолжили пить.
Допив остатки, все снова забылись тревожным сном. Наступило утро второго дня. Грязные, мятые, опухшие и дурно пахнущие решили все-таки выйти на свет божий. Гуськом двинулись в направлении далеких огней столицы юбилейной флотилии. Разговаривали, используя только ненормативную лексику. Недостатка в формулировках не было, благо все с высшим гуманитарным образованием.
Каким-то чудом обошли КПП (был ли он вообще?) и оказались на окраине города, улицы которого были пусты. Поплутав немного во дворах, встретили мужика в одном спортивном костюме. При виде столь сомнительной компании тот пытался дать деру. Догнали, бить не стали, а напротив - очень вежливо стали умолять показать дом, где живет руководство флотилии. Такая странная просьба еще больше удивила незнакомца. "Вы не местные? Как тогда сюда попали?" - любопытствовал он. Сдерживаясь, объяснили ситуацию. Ответ мог утешить кого угодно, только не забытую прессу. Юбилей - дело серьезное, поэтому все пьют и никого нигде не найти. А тот, кто не пьет, - или на службе, или на рыбалке.
Началась вторая серия злоключений. Сосед оказался человеком из органов, в звании подполковника, и при этом жутко подозрительным. Он сразу сделал вывод, что в его хитроумные разведсети попало сразу столько засланных казачков с аппаратурой лишь по неопытности. Вызвал машины, незадачливых "шпионов" повезли на допрос. Настроения от этого ни у кого не прибавилось. Но все были довольны, что они вдали от плавдока и кругом люди, которым они интересны, пусть даже по такому сомнительному вопросу. Ситуация выяснилась бы намного быстрее, если бы не отсутствие документов. У кого? Естественно, у Маши. Хотели ее еще на сутки задержать, до выяснения всех обстоятельств. Но друзья по несчастью отстояли. Все как один подтвердили, что она - это она. Вот где проявилось чувство солидарности журналистского братства.
Домой работники пера попали только под вечер. О них никто и не думал волноваться. Домашние подумали, что командировка затянулась, в редакциях - что народ тормознули по просьбе начальника штаба, да и вообще - выходные.
Эта история, происшедшая в конце прошлого века, сильно изменила Машку. У нее появилась удивительная тяга к порядку во всем. Теперь она никуда никогда не опаздывает, ничего не теряет, у нее всегда под рукой необходимые вещи.
Поехали недавно в пригород, в однодневную командировку, она - с огромной сумкой.
- Чего это ты набрала?
- Да так: бутерброды, горячая вода в термосе.
- Зачем?
- На всякий случай...