Ирина Петровская о "ТЭФИ-Регион-2004" в прямом эфире "Эхо Москвы".
И. Петровская: у нас была крайне интенсивная программа. Была работа такая, что мы садились в 10 часов утра, жюри, там условие на "ТЭФИ-регион", что в жюри входят только члены Академии российского телевидения. Руководила нами Татьяна Миткова. Мы садились в 10 утра и вставали в 10 часов вечера с перерывом на обед. Дело в том, что кассеты как таковые, я не могу даже сказать, сколько кассет. 100 часов эфирного времени. Мы их большинство посмотрели дома, нам их привезли уже несколько месяцев назад. И наша задача была выбрать трех финалистов в каждом из направлений. Информация, информационная аналитика, репортаж и ведущий. И если у кого-то возникали сомнения, понятно, каждый член жюри предлагал свои три, потом составлялся общий список, потом начиналось мягкое рейтинговое голосование, и если кто-то резко протестовал, все начинали пересматривать. Пересматривали, спорили и это первый раз, вот чем отличается "ТЭФИ-регион" от большого ТЭФИ, что, во-первых, члены жюри все посмотрели, раньше жюри было в большей степени свадебно-представительское, то есть приезжали руководители каналов на один-два дня, какие-то звезды. Понятно, что они физически не успели все это посмотреть. Кто-то что-то посмотрел, потом выбирали и участников регионалов, оставалось впечатление, что их-то работы не видели, и возможно это впечатление было небезосновательное. А здесь устроен был целый день разбора полетов. То есть мы сели перед огромным залом, где люди со всей страны, которые представили эти программы, и мы должны были им объяснить и наш выбор финалистов, и ответить на вопросы, что в их работах было не так, почему они не вышли в финал. Я должна сказать, что это, в общем, такое испытание серьезное, когда ты садишься и смотришь глаза в глаза очень задорным и напористым людям... И очень иногда бывают агрессивные, агрессивные не злобно, а именно они требуют ответа, объяснить им, почему их программа именно не прошла. Это самый тяжелый вопрос вообще, когда тебя берут за грудки и говорят: а чем наша программа плохая. И приходилось объяснять.
К.Л. - Теперь о сути все-таки по телевидению. Чем-то отличаются тенденции. Если говорить об информационном вещании телевизионном в регионах, такая же грустная картина? Я вот прочитала репортаж твоего коллеги из "Известий" по поводу вашего "ТЭФИ-региона", я так поняла, не такая уж радостная картинка. Трудно найти победителя.
И. Петровская - Нет, тут есть свои плюсы и свои минусы. Разумеется, часто, например, какие-то компании и программы они профессионально не дотягивают. С точки зрения чисто профессиональных стандартов. Часто когда, например, мы смотрели репортажи, было ощущение, как же человек не почувствовал и упустил такую возможность, есть герой или есть событие, но это не очень хорошо сделано. Это да, это одно. Но есть и второе то, что действительно днем с огнем не сыщешь на наших экранах, особенно в информационном вещании. Лет пять назад эти компании, а их очень много ведь по всей стране, чуть ли 2 тысячи зарегистрировано, очень четко можно было понять, чьи они, губернатора, мэра, или частная компания. Они все с кем-то дружили или против кого-то дружили. И вот эта ангажированность была намного сильнее, чем часто на центральных каналах и было два отношения к власти: либо лизать, либо кусать. А другая компания наоборот лижет тех, кого эти кусают. Вот сейчас, я не знаю, с чем это связано, может быть оттого, что местные элиты уже не воспринимают телевидение как ресурс административно-выборный, потому что выбирать уже некого. И поэтому сама по себе власть она вообще практически не присутствует в этих программах, не говоря уже о том, что нет никакого ни пиара и рекламы их действий. Если есть, то наоборот скорее критические сюжеты, нет протокола, нет официоза. Но обо всем и о том, какова власть в этом регионе, не говорят сами сюжеты. И вот та концентрация какой-то безнадежности, убогости жизни, нищеты, абсолютной незащищенности наших людей, которая просматривается в этих сюжетах информационных программ, она, конечно, потрясает и входит в очевидное противоречие с тем, что мы видим на наших федеральных экранах. Если и когда в редких случаях туда попадают так называемые простые люди. Поэтому все эти крики, вопли о том, что жизнь налаживается, вот они может быть частично справедливы в Москве, в том же самом Ханты-Мансийске. Наверное, есть еще какие-то более или менее успешные регионы. Но в целом центр России, юг России. Вот я говорю, что это нас совершенно потрясало и удручало именно оттого, что ты видишь, как реально живут люди. У всех проблемы, нет горячей воды или холодной и воды вообще или каких-то коммунальных услуг. Старики вовремя не получают денег. Все течет, все рушится, падает. И телевизионщики помимо того, что они об этом рассказывают, в маленьких городах нет больших событий, от которых текут слюни у наших федералов. Что-нибудь взрывается, рушится и так далее. В глобальном масштабе. Поэтому они идут через героев, и часто сюжет начинается с того, что два месяца назад власти обещали дать горячую воду в этой улице в этом маленьком городке и до сих пор люди ходят с ведрами и вот они еще и помогают людям. Они выступают в несвойственной, в общем, телевизионной и вообще журналистам роли. Вот такими посредниками, когда они идут. Причем до смешного доходит. Вот есть питерские журналисты, которые на этом целую программу делают "Добро пожаловаться". Приезжает по жалобе жителя группа, это Питер заметим, в какой-то дом, где уже полгода или год дверь висит на одной петле и, того гляди, обрушится и убьет. Они приезжают и идут к конкретному начальнику ЖЭКа и говорят: вы нам помогите, мы сейчас все сделаем сами. И вот выходит человек, которому просто в голову не приходит, что можно пойти и посмотреть. Он говорит: мы эту дверь не обслуживаем. И начинается такой бред бюрократический, и в результате за 15 минут они все это делают.
К.Л. - Скажи, а политика присутствует вообще в каком-то виде?
И. Петровская - Я говорю, ее очень мало. Было несколько сюжетов, которые абсолютно для наших каналов не свойственны. Наши высшие лидеры иногда посещают регионы. А о том, как это происходит и что остается за кадром, мы ведь можем только догадываться. И в частности меня совершенно поразили два сюжета из Владимирской области, село Кидекша. Я в последнем номере написала. Туда Владимир Владимирович Путин на прошлое Рождество заезжал в местный храм помолиться. И поскольку там темень непроглядная, там вкопали столбы и повесили фонари. Осветили эту церковь и старики и старушки просто кланялись в пояс, они не видели героя, но предполагали, во имя кого это сделано. И были счастливы. Но прошло два дня, и столбы не стали вырывать, потому что врыли и врыли, дело тяжелое. А фонари сняли.
К.Л. - Может, украли?
И. Петровская - Нет, приехали те же службы, которые вешали и видимо повезли в другой храм на Пасху, куда поедет снова глава государства. А после этого репортер тот же, который делал этот сюжет, приехал в это же село на выборы в день выборов президента. И расспрашивал стариков, за кого они голосовали. И вот это поразительно. Старики, которые ходили за два километра, проваливаясь по колено в снег голосовать, все как один проголосовали за Владимира Владимировича, во-первых, с аргументацией князь светлый, "Боже, царя храни", это все они говорят, это все невероятно. Но аргументация такая: он же у нас здесь был, он нам теперь почти как родной. При том, что их отогнали на безопасное для гостя расстояние и видели они исключительно кортеж, а там специально отобранные люди пошли вместе с президентом в храм. Вот таких сюжетов мы, конечно, не видим здесь. И они сделаны без напора, без ерничества я бы сказала. Даже в чистом пересказе вот этот сюжет говорит об абсурде нашей российской жизни.