Воспоминания знаменитых известинцев.
Лет десять лет назад появился в единственном экземпляре номер "Известий", совершенно на "Известия" не похожий. Это был эксперимент. Попытка сломать стереотипы, которые считались тогда лицом газеты. Многое в этом номере было непривычно. Вместо фотоиллюстрации к репортажу, например, фигурировала репродукция классической картины. О серьезном рассказывалось с иронией, о скучном - весело. Стиль текстов, конструкции заголовков, расположение материалов - все не так, как в обычных номерах.
Реакция коллег оказалась разнообразной. Кто-то смеялся и предлагал выпускать отныне газету именно такой. Кто-то негодовал и требовал немедленно нас, экспериментаторов, уволить. Кто-то погружался в глубокие раздумья, ожидая вердикта главного редактора.
Главный - Игорь Несторович Голембиовский - сначала посмеялся. Потом погрузился в раздумья. Но негодовать не стал. А решил создать из нас новый отдел.
Честно говоря, мы сами ему это и предложили, понимая, что делать совсем по-новому всю газету вряд ли удастся, но хоть какую-то ее часть объявить экспериментальной - почему бы и нет?
- Называйтесь, как придумаете, делайте что хотите, - сказал нам Голембиовский, - я прикрою.
Названий у нового подразделения появилось сразу несколько. Чаще всего его называли отделом смешных историй, официально же - социальных проблем, быта и нравов.
А прикрытие было действительно необходимо. Все мои друзья, из которых и состоял отдел, журналисты - яркие, а на мой-то взгляд - просто гениальные: Сергей Мостовщиков, Рустам Арифджанов, Бесик Уригашвили, Александр Зильберт... Такая концентрация яркости и таланта в одном месте, конечно, чревата самыми непредсказуемыми эффектами. И произведения, выходившие из недр отдела, вызывали в редакционных кругах зачастую ожесточенное сопротивление. Нас обвиняли в покушении на известинские традиции, нравственные устои общества и даже российскую государственность. На заседаниях редколлегии главный редактор иногда оказывался единственным защитником отдела.
Теперь-то те споры кажутся забавными. Тем более что тогдашние наши критики давно уже в "Известиях" не работают и вспоминают о тех временах, редакционных людях и всех без исключения текстах с тоскливой любовью.
Отдел просуществовал чуть больше года, был закрыт как несвоевременный. А мы почти в полном составе перекочевали под крыло Володи Яковлева в экспериментальный журнал "Столица". Кое-что из отдельского багажа там пригодилось. Что-то - в других изданиях. Но что-то и в "Известиях" осталось.