Борис Ефимов - легенда "Известий". Самый знаменитый советский карикатурист ХХ века. Герой Социалистического Труда. В газете - с 1922 года. 105 лет.
4 октября 1922 года - одна из тех дат моей биографии, которую помню и ныне. В этот день появился мой первый рисунок в "Известиях".
Я только что приехал из Киева - поддался на призывы брата, Михаила Кольцова, попробовать себя в столице. Профессиональный опыт уже был - как карикатурист киевской "Пролетарской газеты" завоевал даже некоторую популярность. Но с чего начинать в Москве?
Брат буквально за рукав ведет меня к себе в "Правду". А "Правда" и "Известия" находятся в одном здании - Тверская, 48. Дом сразу не найдешь, он в глубине огромного типографского двора, заваленного рулонами бумаги (до революции это была типография знаменитого Сытина, Сытин при ней по-прежнему живет - его можно встретить во дворе). Довольно большое 4- или 5-этажное кирпичное производственное строение, связанное переходом с типографией напротив, - при Сытине здесь была редакция его "Русского слова", ныне разместились главные советские газеты: "Правда" - на 3-м этаже, "Известия" - на 2-м. Потому по пути к себе Кольцов заглядывает к приятелю, Асафу Литовскому, ответственному секретарю "Известий": "Слушай, Асаф! Это Борис Ефимов, мой брат. Хороший карикатурист. Думаю, вам пригодится!" Литовский пожимает плечами: "А зачем нам твой брат? У нас Моор есть!" (Дмитрий Моор, художник 1920-х годов; знаменит плакатом "Ты записался добровольцем?" - Ред.). Возразить нечего. Потоптавшись, уходим.
И вдруг - о, чудо! Выясняется, что Моор решил бороться с Богом, становится редактором журнала "Безбожник у станка". Потому из "Известий" уходит. Срочно нужен художник. Звонок Михаилу: "Где твой Ефимов?" В тот же вечер я сдаю первую карикатуру - не самую, возможно, удачную, но подошедшую. Все. Взят. Божиим промыслом - могу сказать сегодня, хотя тогда считал, что по протекции брата.
Чуть-чуть про "Известия" тех лет. Возглавлял редакцию Юрий Стеклов, фигура историческая, первый редактор "Известий". Человек был умный, образованный, но - этакий "советский вельможа". "Кто здесь редактор? Я или вы? А если вы - то сколько, скажите, у нас редакторов?!!" - так он распекал проштрафившегося сотрудника, и последнее слово громом разносилось по коридору. На стене у него висела в рамочке ленинская записка: "Тов. Стеклов! Читал вашу передовицу. Вот как нужно писать и побольше!" Стеклов это считал руководством к действию, передовицы писал в каждый номер (они отличались крайней запальчивостью; помню, одна начиналась со слов: "Ну-с, и кто был прав?"), вопреки газетным правилам, каждую подписывал. Что дало Маяковскому повод насмешливо заметить, что у "Стеклова вода не сходила с пера". Стеклов, почитатель классической поэзии, Маяковского не любил, звал "шарлатаном", но после того, как Ленин похвалил "Прозаседавшихся", взял в штат.
Дальше? Стеклова сменил демократичный и добродушный Скворцов-Степанов, потом пришел Гронский... Забытые ныне имена, далекая история. Но ведь не бывает дерева без корней?