Как издавались военные агитационные газеты.
"Днем освобождения народов" провозглашала 22 июня оккупационная газета "правда", полностью копирующая шрифты главного советского издания и выходившая в захваченных врагом северо-западных областях советского союза.
Фальшивая немецкая "Правда" появилась на оккупированных территориях одной из первых. В ней в 1942 году рассказывалось о "популярнейшей" выставке трофейного оружия, организованной в Кремле "взятой" Москвы. Издавались и "районные газеты" - "Псковский вестник", "Полицейские ведомости города Павловска и его района"... Самыми крупными региональными были - "Северное слово" и "За Родину". Практически все они выпускались отделом пропаганды Северной группы "Норд". Был такой политический агитационный отдел и в составе Ленинградского военного округа. Корреспондент "РГ" встретился с художником-графиком Иваном Харкевичем, сотрудником немецкоязычной советской газеты "Soldatenfreund" (Друг солдата), которую делала бригада ленинградских журналистов.
Иван Харкевич: Пожалуйста, говорите громче, мне 92 года и я стал хуже слышать. Вот, садитесь сюда, поближе к столу. Что вы хотите узнать?
Российская газета: Как художник из детского журнала "Костер" попал на войну и стал рисовать "взрослые" картинки для Soldaten?
Харкевич: Из желания быть именно художником. Еще с детства я понял, что это мое призвание. Повзрослев, поступил в художественный техникум Изорам - Изо рабочей молодежи. Затем вступил в горком Изо - эта система предваряла вступление в Союз художников и давала работу. Оттуда меня и распределили в журнал "Костер". Тогда, в 1937 году, его главным редактором был Самуил Маршак, но жил писатель в основном в Москве. Главным художником был Николай Муратов (кстати, во время войны он тоже принимал участие в агитационной работе - выпускал журнал "Боевой карандаш", остротой и юмором поднимавший дух защитников Ленинграда. - Примеч. авт.). Он давал интереснейшие задания - первым я иллюстрировал "Двух капитанов" Валентина Каверина. Тогда началась моя настоящая школа - у профессиональных ленинградских художников Владимира Лебедева, Николая Тырсы, Георгия Трауготы. Я просто показывал им свои работы, а они критиковали. Очень строго. Но доброжелательно.
Но однажды мои мечты начали рушиться - в апреле 1941-го меня вызвали в военкомат. Предписание - явиться на 90-дневные военные сборы. Ленинградский военный округ на всякий случай решил подготовить роту зенитчиков. А зенитчиком я быть не хотел. Когда я поделился своими бедами с Николаем Тырсой, он сказал: "В армию иди. Только художником". И позвонил в политотдел округа. В мае я уже был в Риге, где мы - знающие немецкий язык ленинградцы - выпустили два учебных номера "SoldatEmreund", после чего уже в июне вернулись в Ленинград.
РГ: Как для вас началась война?
Харкевич: Неожиданно на площади Репина (Калинкинской) заговорил громкоговоритель. Я выглянул в окно, у сквера под черной воронкой стояла толпа. Все слушали диктора. А 23 июня я уже ехал в Ригу. Перед самим городом, на сортировочной, увидели всходящее солнце. Но слишком уж быстро метались тени. Это немцы пустили осветительные ракеты на парашютах, над которыми невидимыми для земли летали самолеты-разведчики. А через два дня мы с нашего берега Двины видели, как горит заводская часть латвийской столицы. Круглыми сутками стоял треск, слышались взрывы. Политотдел срочно формировал агитационный поезд. В нем были печатные машины, набор, цеха, звукозаписывающая станция. И 26 числа буквально выскользнули из разрушенного города. Из окон поезда видели, как станцию Ритипе, которую мы только что оставили позади, разбомбили два "Юнкерса". Началось отступление.
РГ: Когда же вы начали делать газету?
Харкевич: Доехали до Валдая, ушли "под землю" (саперы плакали, когда видели, как мы, ленинградские интеллигенты, держим лопаты) замаскировались и заработали типографии. Немцы так и не смогли войти в Валдай. Мы же стояли в 100 километрах от передовых. Стояли долго - два года. Потом уже из поезда пересели на автомобили и шли вслед за линией фронта - к Рыбинску, всю Белоруссию прошли до германской границы, остановились в Пруссии. Закончили войну в составе Северной группы войск под командованием маршала Рокоссовского.
Наш агитпоезд выпускал три основных газеты. Я работал в "Soldatenfreund". Нашей задачей было подрывать немецкий дух, что мы успешно и делали. Сначала, конечно, коряво и наивно. А потом научились - немцы, начитавшись наших листовок (Смерть, возвышающаяся над убитым фрицем, указывала костлявым пальцем и говорила: "Ты следующий"), сдавались в плен. Одна из газет была патриотической - для русских солдат, еще одна шла в Латвию. О них я мало что знаю. А нашего "Друга солдата" не забуду никогда. Ведь раз в неделю выходили на четырех полосах. Сами придумывали сюжеты. Я изучал по толстенным альбомам лица фашистского командования. Пишущие агитаторы вспоминали детские песенки из школьной программы. В результате получалось нечто подобное:
Alles neu macht der Mai /Все по-новому делает май (Иллюстрация - трогательный пейзаж)
Macht die Seele frisch und fred /Делает душу свежей и свободной
(Иллюстрация - мертвый немецкий солдат)
Lasst das Haus, kommt heraus /Оставляй дом, беги на улицу (Иллюстрация - немецкие беженцы с котомками)
Bindet einem Straus /Плети венки (Иллюстрация – женщина у могилы солдата).
РГ: А вы сравнивали свои издания с продукцией группы "Норд"?
Харкевич: Хоть мы и сами подделывали вплоть до шрифта выходных данных немецкие газеты, например, "Feldzeitung" (Полевая газета), но, как ни странно, мы ни сном ни духом не ведали о поддельной немецкой "Правде" и ни о каком другом издании агитбригад вермахта. Хотя сам Бог велел нам их изучать, но командование скрывало эти газеты и от нас. Однако у нас хватало фантазии. Мы ведь выпускали не только газеты. Делали агитационные игральные карты для скучающих в окопах фрицев, где вместо королей, дам и валетов были чины национал-социалистской партии, а тузы - концерны, финансировавшие гитлеровскую кампанию: Кругш, Борзиг, Дойче Банк, ИГ Фарбениндустри. Сейчас это, кажется, называется черным пиаром. В общем, вот вам альбом с экземплярами газет и моими рисунками. Смотрите сами...