Андреа Штрунк, корреспондент еженедельника Frankfurter Rundschau и газеты Die Welt, прилетела в Беслан спустя три недели после произошедшей трагедии. Это был тот период, когда еще не были похоронены дети, погибшие в результате теракта, когда открытые могилы на кладбище заставляли каждого вспомнить о недавних событиях. В результате этой поездки Андреа написала книгу "Бесланский реквием".
Lenizdat.ru: Вы написали книгу "Бесланский реквием". Почему Вы обратились к этой теме: теме войны и проблем Беслана?
Андреа Штрунк: В книге все-таки затрагивается не тема войны, там рассказывается о детях Беслана и преимущественно об их матерях. Я не хочу создавать нечто в виде памятника этим трагическим событиям. Я хотела сделать так, чтобы случившееся осталось в памяти людей.
Произошедшее в Беслане было террористическим актом. Но в этой книге речь идет и о том, что этому предшествовали войны. То, что проявилось в Беслане, было наивысшей точкой обострения целой цепочки конфликтов. В этой книге есть точка зрения представителей ингушской национальности, чеченской женщины, борющейся за права человека. Надеюсь, что на примере описываемых судеб мне удалось показать причины, которые привели к террористическому акту и вообще к ситуации на Северном Кавказе. Я думаю, что это лучше, чем искать определения «что есть терроризм». Мы понимаем, что такое терроризм, когда можем рассмотреть это на примере судьбы конкретного человека.
Lenizdat.ru: Почему в своей профессиональной жизни Вы выбрали для себя тему войны?
А. Штрунк: Я пишу о Чеченской войне, также об африканских войнах и конфликтах. Почему тема войны стала мне близка? Понятия не имею. Мы же не всегда можем давать себе отчет своим поступкам. Конечно, есть причины, которые заключаются в самой личности человека. С другой стороны, можно сказать, что так вот получилось. Я думаю, что у каждого человека есть определенное предназначение, и мы в конце концов подходим к тому, что выполняем его.
Lenizdat.ru: Существует мнение, что женщине-журналисту нет места в горячих точках. Как Вы относитесь к подобного рода высказываниям? Испытывали ли трудности, работая в местах военных действий?
А. Штрунк: Нет. Я не испытывала никаких проблем. Естественно, есть различия между журналистской работой мужчин и женщин. Я думаю, что когда ты въезжаешь в качестве женщины в эти конфликтные регионы, то на твоей стороне даже есть определенные преимущества. Все понимают, что нахождение в подобных местах представляет большую опасность для женщин. Но на эту ситуацию можно посмотреть с другой стороны: женщина выглядит более беззащитной. Она будто требует, чтобы ее опекали.
Lenizdat.ru: Излишняя опека исходит от представителей властных структур?
А. Штрунк: Нет. Это было бы плохо, если бы нас опекала власть. От такой защиты лучше отказаться.
Lenizdat.ru: Как Вы оцениваете работу стрингеров? Это некие "разведчики" общества или же определенные «наемники», деятельность которых вызывает у военных лишние хлопоты?
А. Штрунк: Я не могу ответить на этот вопрос. Не задумывалась. В принципе, я тоже являюсь представителем вольной профессии. Я работаю фри-ланс, и часто совершаю свои поездки без заказов, без каких-либо поручений.
Lenizdat.ru: Объективны ли российские СМИ в освещении темы Чеченской войны?
А. Штрунк: Нет, российские средства массовой информации необъективны. И не знаю, станут ли они такими в дальнейшем. К примеру, Анна Политковская пыталась высказывать непопулярную точку зрения…
Lenizdat.ru: Отсутствие объективности — это, как правило, зависимость от властных структур. Существует ли вероятность того, что СМИ в нашей стране когда-нибудь будут независимы от власти?
А. Штрунк: Не представляю, как этот вопрос будет развиваться в дальнейшем. Тут надо проанализировать вообще развитие российских изданий. Думаю, что объективность будет заключаться в мужестве каждого журналиста в отдельности.
Lenizdat.ru: Андреа, а можем ли мы вообще говорить об объективности в освещении тем войны?
А. Штрунк: В этом случае стоит лучше употреблять слово «нейтральность». Нельзя кого-то обозначать как воплощение зла, кого-то — как жертву. Но тем не менее надо стараться оставаться в рамках понятий добра и зла.
Lenizdat.ru: Ранее Вы говорили, что представители чеченской стороны не имеют возможность выражать свое мнение в средствах массовой информации…
А. Штрунк: Речь идет о чеченском народе, который не может высказать свою позицию. В российских СМИ ничего не пишется о том, сколько в Чеченской Республике было пыток населения. Две недели назад я проводила интервью с чеченским фотографом, который сейчас живет в Германии. Он сказал, что, встречая немецкого полицейского, он не испытывал чувства страха. Для него это было самым приятным ощущением. С ним все время был его сын. Первые ночи, когда они жили в Германии, он боялся раздеваться ночью, так как в Чечне они все время спали в одежде. Когда они приехали в Гамбург, то отец отдал ему фотокамеру. Все, что снял чеченский мальчик, — это были голуби и чайки. Он говорил, что это и есть для него олицетворением свободы. Вот такая история. Она не о том, злые ли русские или чеченцы. Смысл истории в том, что ребенок не может даже переодеться перед сном, так как боится какой-то погони, ареста.
Lenizdat.ru: При захвате заложников одним из требований сепаратистов бывает предоставление им возможности выхода в телевизионный эфир. Считаете ли Вы этичным выполнение этого ультиматума, проведение интервью с террористом?
А. Штрунк: Почему бы и нет? Журналист же проводит с ним интервью. Также, к примеру, можно сделать статью, в которой будут отражены все предпосылки этой публикации, все ваши фоновые знания. Если это психически больной человек и в этом интервью он показывает весь свой патологический мир, тогда журналист может исходить из того, что читатель достаточно умен. Он разберется сам в том, что это больной человек.
Lenizdat.ru: Не создается ли определенная опасная ситуация, когда в эфире из уст сепаратиста может прозвучать некий сигнал для начала новых террористических операций?
А. Штрунк: Это, честно говоря, какая-то теория заговора…