Ситуация непростая. Все общественно-политическое, что имелось на телевидении, уходит в отпуск. Теперь общественным и политическим по остаточному принципу будут разговоры на вечные темы. Их, конечно, всегда хватало, но теперь они будут самыми главными.
Кто производит телевизионную вечность? "Документалки" и разговоры на общие темы. В "Школе злословия", например, вторую неделю подряд литературный критик. В прошлый раз был Борис Кузьминский, теперь – Игорь Волгин. Ну, не критик, а литературовед, но в общем это близко. С Кузьминским говорили о литературе, а теперь – о жизни.
Волгин известен исследованиями Достоевского, что давало повод выяснить социальные нюансы: а вот как, скажем, переносятся типы Достоевского в условия нынешней капиталистической России? Или что-нибудь про криминал, раскаяние, иррациональность. Игра в рулетку, наконец. Про Толстого и Достоевского поговорили, но мимоходом. Потому что такая история: в самом начале Т. Толстая пожаловалась, что Волгин принес им свои книжки (три штуки) ровно накануне программы, "вчера в пять часов вечера" ("Игорь Леонидович доверчиво полагал, что мы с вами вдвоем прочтем, обсудим и включим в программу"). Нет, не прочли, а тогда остается только говорить за жизнь какая она есть. Для начала Волгина обвинили в отсутствии брезгливости (за то, что он сотрудничает с "Литгазетой"), и разговор затеялся живой.
Авдотья Смирнова: В чем заключается ваша политическая доктрина?
Волгин повелся и стал рассуждать о позитивных особенностях белорусской власти.
Игорь Волгин: Устраивает в том, что там не было дикой приватизации, как у нас. Я говорю про крупную промышленность, про большие заводы.
Татьяна Толстая: И что с ними надо было делать, скажите?
Игорь Волгин: Я не Чубайс. Я не знаю.
Татьяна Толстая: Ваш рецепт.
Игорь Волгин: Я не Гайдар. У меня нет рецептов.
Не Гайдар он и не Чубайс, что делать – не знает, но не нравится ему все это, не нравится... Разговор свернул на то, кому какое государство по душе, а также ужаснее ли теперь, чем раньше. Разумеется, как только деятель культуры оказывается вне пределов своей дисциплины, он делается типичным гражданином своего отечества, но при этом совершенно уверен в актуальности своих личных мнений. И это социальная проблема: означают ли подобные мнения что-либо? Вроде бы да, раз уж по телевизору показывают, но, с другой-то стороны, как им что-то означать, если их автор не в теме?
Зато, конечно, разговоры страстные. А. Смирнова, подводя черту: "Больше у меня вопросов к вам не осталось. Я все, что могла, поняла. Я в ту страну, которая вам нравится, не хочу и не пойду". Не могу и не хочу, ага. Эмоции всегда прекрасны, только непонятно, по какому они поводу, поскольку господин Волгин не очень-то и разъяснил, какую именно страну он имеет в виду. Опять же, Волгин что, после эфира выйдет, щелкнет пальцами и все станет, как он сказал? А к чему ж тогда весь этот пафос?
Являлась ли данная программа фактом культурной жизни? Это не вопрос даже громкости участников. Консенсуса, что ли, хочется. Спокойного такого разговора. Вы так считаете, а мы вот так, в чем причина наших расхождений? Почему вы считаете, что лучше будет так, нам вот кажется, что этак? Но нет ли у наших позиций чего-нибудь общего? Зато Волгин оставил-таки за собой последнее слово! У него есть сайт, и после программы там появилось: "04.07.2006 "Школа злословия" с участием Игоря Волгина прошла на НТВ вчера в 00.50. К сожалению, авторы передачи вырезали заключительную фразу гостя – цитату из Козьмы Пруткова: "Не шути с женщинами – эти шутки глупы и неприличны". Это чрезвычайно прогрессивное начинание, и хорошо, если бы оно распространилось, ведь тогда все телевизионные тайны – сразу нараспашку.
Светская жизнь. В отпуск ушла "Программа Максимум", но перед этим пообщалась с телерецензентами. Что-то вроде отчета о проделанной работе плюс объяснение концепции. Итак, программа существует год, имеет лучший рейтинг в своем тайм-слоте, подвергается разнообразной критике: а) из-за характера сюжетов, б) по причине манеры подачи и в) по другим поводам. Ее место в жизни авторы определяют так: "Мы занимаемся аудиовизуальным обслуживанием населения". ПМ осознает наличие недостатков, связанных с появлением в эфире некоторых пресловутых фигур, но утверждает, что эта тенденция не является доминирующей и даже случайна.
Основная тема – социалка. Жесткость сюжетов находится в прямой связи с характером ситуации, отразить которую иным образом как-то и невозможно. Сообщено, что ПМ не поставила ни одного проплаченного сюжета. Логично – к чему им боковые приработки при их рейтингах. Кроме того, с программой никто не судится, поскольку там не бывает и сфальсифицированных сюжетов. На вопрос о том, как они фильтруют подставу, господин Картозия ответил: "Корреспондент понимает на месте, самостоятельны ли те люди, с которыми он общается. Теневой человек всегда всплывает на второй-третий день. Он не может не появиться". Из чего следует, что реально фильтруют и вполне в теме. Что до планов, то обещают перейти "к более серьезной журналистике" – речь не о смене стиля, но о добавлении более длинных расследований.
В общем, господа знают, что делают, осознавая и то, как их могут воспринимать. Этот факт не так чтобы полностью меняет отношение к продукту, но привносит в него нюансы: жизнь несколько объемнее, чем та, что на экране. Но тут еще нюанс: в целом по телеобозревательской отрасли программу ругают уже меньше, чем полгода назад. И явно не потому, что претензия а) снята. Скорее уж в связи с пунктом "б": стилистика ПМ вошла в моду и ее элементы можно увидеть чуть ли не во всех итоговых программах, пусть и невпопад. Даже у Пушкова. Вот хотя бы сюжет в последнем P.S. – о том, что у Райс и Буша, возможно, романтические отношения. Якобы Райс вместо слов "как я сказала Бушу" оговорилась "как я сказала мужу…". Как здраво отметил Сергей Митрофанов, "то есть рифма "Буш-муж". Получается, что Райс мыслит по-русски? Тем более что муж по-английски "husband" и оговориться "Буш-husband" достаточно сложно.
Отсюда и проблема. Если поверхностные стилистические заимствования распространятся по всему телевидению, то это, несомненно, станет поводом для гордости сотрудников ПМ. Только добра от этого не будет, поскольку ее стилистика сделается просто общим местом, а переделывать ее на ходу – сложно, поедет все остальное. Вот как еще можно уложить социалку в сюжет, который будут смотреть? И чтобы без елейных голосов о наступлении всеобщего счастья?
Следующий вопрос: что значит шокировать и грузить телезрителя нехорошими ощущениями? Что такое "шоктаймент" от ПМ (или же "кровавый ералаш", а также "бескудниковский постмодерн" – самоопределения авторов) в сравнении с "Судите сами" в ночь на 7 июля? Да, ПМ показывает неприятные вещи не самым галантным способом, но, между прочим, все это существует в действительности. А вот у господина Шевченко обсуждали ужасы, которых на свете нет и которые вовсе не обязаны стать явью. Группа экспертов целый час не могла договориться о том, какой именно будет ужас, зато нисколько не сомневалась в его неизбежности.
Тиха июльская полночь, если бы не комары, так и вовсе благодать. Но не забалуешь, грозный голос: "Это программа для тех, не хочет проспать свое будущее". Господин Шевченко суровым голосом доводит до всеобщего сведения, что вокруг все взрывают, запускают баллистические ракеты и даже сам Путин сказал, что "миру буквально навязывают конфликт цивилизаций". Вопросы, понятно, в тему: сумеет ли Россия избежать межцивилизационного противостояния? стоит ли мир на пороге войны цивилизаций? Последним и занялись.
И уже господин Кургинян сообщает, что ни о каком пороге войны цивилизации речи быть не может, потому что "мир уже перешагнул это порог. Все, что происходит, – уже есть этот конфликт". Только его интересует странный вопрос: "... вот когда открыли клетку со львом – у вас конфликт со львом или с тем, кто открыл клетку? Вопрос – используется ли кем-то радикальный исламизм или он действует по собственному целеполаганию?" Совершенно неуместный академический интерес в условиях боевых действий. Тут уже надо сообщать, какими предметами первой необходимости запасаться, а он все выясняет, кто виноват.
Далее подключилась теория. Упоминались Хантингтон, Тойнби, а также Бьюкенен, которые все уже предсказали, так что осталось лишь уточнить формат близкого кошмара. Эксперты делали это убедительно, и надо было видеть глаза зрителей в студии: они были сильно вытаращенные. Как не понять, честные и совсем не радикальные граждане пришли в "Останкино", а им там и сообщили, что началось противостояние цивилизаций. И все время упоминаются страшные имена каких-то не наших господ, которые уже все точно сосчитали. Как быть, что делать? Ну конечно, зрители нервно аплодируют чему угодно. Скажет Хинштейн: "Если режим в Ираке меняется, это не означает, что меняется цивилизация" – аплодисменты. Или Волгин (тот же, что и в "Школе Злословия", – видимо, становится специалистом по конфликтам): "В каждой цивилизации есть отморозки" – аплодисменты. Начал господин Лозанский фразу: "Тут прозвучало, что в конфликте цивилизаций американская рука..." – аплодисменты, хотя Лозанский и продолжил: "… это не так!".
Но ведь подошли, почти же подошли к позитивному консенсусу: нет конфликта цивилизаций, а есть конфликт цивилизованности и дикости, что оставляет шанс на выживание. И голосование – 47% за катастрофу, 53% против – снова позитивно, но тут опять господин Кургинян кричит, что он от результатов в шоке. Оказывается, он надеялся, что за его позицию будет процентов 20, а лучше бы 10. Но 47... "Я был бы счастлив, счастлив, если бы 90 против меня. Люди чувствуют запах гари. Разум говорит им жить, а ноздри уже чуют запах гари!" – прекрасное завершение чудесной программы, спокойной ночи, дорогие телезрители.
И еще: вечером 6 июля в новостях Первого канала произошло вполне знаковое событие. Там был сюжет о том, что министр финансов Алексей Кудрин дал свидетельские показания в Мосгорсуде на процессе по делу бывшего сотрудника министерства Д. Михайлова. Сюжет был коротким, но факт есть факт. Не то чтобы действующие чиновники кудринского уровня в суде не бывали (хотя Кудрин только пятый в этом списке). Похоже, это первый случай, когда сюжет о подобном факте оказывается в новостной программе одного из основных телеканалов. Остается смотреть, что будет дальше, – речь, разумеется, о некотором изменении позиции телевидения по части открытости информации, касающейся как самих органов власти, так и их представителей, в том числе высокопоставленных. Что ли, все – на борьбу с коррупцией?