Речь Сергея Доренко — сплошные афоризмы! "Я вижу, как мертвые тени движутся по Кремлю. Они заняты тем, что пилят, пилят и пилят миллиарды", "Раз Хинштейн пишет, значит, это нужно ФСБ", "Русское общество — это девочка семи лет. Ей всегда можно сказать, кто плохой, кто хороший, и она тут же поверит вам на слово". Об этом и многом другом он рассказал в интервью Lenizdat.ru.
Lenizdat.ru: Существует ли в России политическая журналистика или все, что происходит сегодня в медиасреде, можно назвать одним словом - пропаганда?
Сергей Доренко: На данный момент у нас нет политической журналистики, потому что в России вообще нет политики. Взять, к примеру, "Коммерсант", который все время пытается продать дохлую кошку российской политики за тигра. Вполне понятно, почему якобы озорные репортажи этой газеты любят в Кремле, — потому что "Коммерсант" из размороженной трески делает то, что потом продает под видом пикантного шашлыка из осетрины. Я вижу, как мертвые тени движутся по Кремлю. Они заняты тем, что пилят, пилят и пилят миллиарды. Когда же я читаю "Коммерсант", то обитатели Кремля предстают передо мной страстными людьми, полными эмоций, живости. На глазах мертвые кремлевские тени наполняются кровью и обрастают мясом и... становятся людьми. Поэтому политики и заинтересованы в такой журналистике. Она создает им образ.
Повторюсь, политическая журналистика имелась бы в России, если бы присутствовала политика. А политической воли нет ни у власти, ни у народа. Народ пытается застрелить власть, когда та идет на водопой перед выборами. Тогда электорат ставит перед кандидатами конкретную задачу — заасфальтировать дорогу и провести газ. Народу большего от них ничего не надо: лишь бы те сделали это, да и потом слиняли куда-нибудь подальше, чтобы еще четыре года их не слышно было. Власть же не занимается политикой, потому что отлично понимает: такой способ продажи будущего, способ ухаживания за народом никому не нужен. Народ, как девушка, которой ухаживания совсем не нужны. Подходи и бери.
Я не знаю, что может описывать политическая журналистика в России. Где мясо политики? Во что вцепиться зубами?
Lenizdat.ru: Способно ли самое честное журналистское расследование повлиять на определенные политические силы? Возможно ли в России повторение Уотергейтского дела?
Сергей Доренко: Это невозможно. Существует на это две объективные причины. Когда я возглавлял редакцию информации, то столкнулся с первой проблемой, которая характерна любому средству массовой информации, будь то телевидение или газета. Например, вы затачиваете корра под одну тему, делаете из него профессионала, который работает по криминалке. Когда он будет внедрен в эту среду, то он постепенно станет их человеком. Чтобы знать ситуацию, он должен хотя бы раз в неделю выпивать с ментами. Он просто обязан это делать. Через какое-то время журналист становится очень хорошим специалистом, но проходит два-три месяца — и он приносит от них джинсу. Мол, менты просят светануть информацию, потому что они в ссоре с отделением гэбухи. Или гэбуха хочет стукнуть на прокурорских. Можно вспомнить, как сажали бывшего и. о. генпрокурора Илюшенко за то, что тот посадил двух полковников ФСБ. Гэбуха понесла заказуху на Илюшенко. А заказуха ужасно вкусная была. Денег за нее не платили, просто сливали нужную им информацию, и все. И ты сидишь и думаешь: давать эту информацию в эфир или нет. Размышлял: я не дам, так Женя Киселев даст эту новость. Я понимаю, что это на руку ФСБ, но, с другой стороны, это на руку и обществу, ведь так и устанавливаются планки допустимого. В результате я выдал информацию про Илюшенко в эфир.
Вторая причина в том, что я, как искушенный читатель, зритель, погружаюсь не в сам текст, а в контекст. Я тут же начинаю думать, кто сливает информацию, кому этот компромат на руку. Вот пишет что-то Хинштейн. Я сразу начинаю предполагать, кто из гэбушных заказал, почему идет этот слив, почему он заряжен против Рушайло и т. д. Раз Хинштейн пишет, значит, это нужно ФСБ. Просто ужас. Я понимаю, что существует и текст, но я им уже не очень-то интересуюсь. Для меня главную роль играет контекст.
Lenizdat.ru: Как вы считаете, вообще в России существует общественное мнение?
Сергей Доренко: Общественное мнение, пожалуй, есть. Другое дело, что это общественное мнение народа-ребенка. Иногда говорят, что народ — это женщина. Француз русского происхождения Серж Московичи пишет, что толпа — это женщина, она живет эмоциональным порывом, она не рассудочна. О русском обществе я бы сказал, что это женщина-ребенок. Это девочка семи лет. У нее есть какое-то мнение, но это никого не интересует. Ей всегда можно сказать, кто плохой, кто хороший, и она тут же поверит вам на слово.
Lenizdat.ru: Как вы считаете, в чем причина того, что многие журналисты сегодня так многолики? Взять, к примеру, Владимира Соловьева. В программе с Александром Гордоном он высказывал одни идеи, в передаче "К барьеру" он пропагандирует совершенно другие ценности…
Сергей Доренко: Люди, работающие на телевидении, все время посылают сигнал "свой — чужой". Телевидение — это больше не искусство для зрителя, это средство, по которому человек посылает сигнал Кремлю. Сейчас главное в прирученных средствах массовой информации — это послать сигнал "я свой". Журналисты — это такие маячки, которые сигналят власти: "Я свой, я свой, я свой". В 90-е годы такого не было. Это было время всеобщего разврата, раздрая и всеобщего индивидуализма. Затем наступило время клановых войн, клановой дисциплины. Но кланы все равно выстраивали свою политику так, чтобы она не выглядела как выражение преданности. Можно было громить все кланы, кроме своего. Это было единственным ограничением. Работать можно было свободно, но с одной оговоркой — не трогай своих. Поскольку сейчас один клан завоевал всю страну, то правило "нельзя громить свой клан" вылилось в запрет вообще касаться власти.
Lenizdat.ru: Евгений Киселев, Николай Сванидзе - это клановые журналисты?
Сергей Доренко: Я о коллегах никогда ничего не говорю. Не знаю, Сванидзе никогда не был фигурой сколько-нибудь значимой в каком-то клане. Что о нем говорить, у него же рейтинг был сами знаете какой… С тем же успехом можно вспомнить еще Иванова, Петрова и Сидорова. А Киселев был серьезной фигурой в клане Гусинского.
Lenizdat.ru: В одном из интервью Александр Невзоров сказал, что телевидение должно быть жлобским. А на ваш взгляд, каким должно быть телевидение?
Сергей Доренко: Саша любит эпатировать. При встрече я его как-то назвал некрофилом. Я не считаю, что телевидение должно делать какие-то постановочные вещи, считаю, что это не правильно. Я не люблю создавать такую искусственную линию сознания. Постоянно снимать клозеты, ползать по ним камерой с увеличительным стеклом — мне кажется это бесперспективным. Все это свидетельствует о внутреннем мире человека скорее, чем об изображаемом предмете. Скорее, он описывает свою душу, чем действительность.
Lenizdat.ru: Вы добились успеха в жизни?
Сергей Доренко: Нет. Вообще не вдумываюсь в такие параметры. Я не готовлюсь к жизни, я живу, как дышу и дышу, как живу. Или, по крайней мере, учусь это делать. Я себя все время уговариваю, что так надо жить, и в связи с этим я себя практически уже уговорил, что надо жить здесь и сейчас.
Материалы по теме
2008 год по сценарию Доренко Lenizdat.ru, 9.10.06