"Моя профессия – журналист. Моя страна – Россия. Я занимаюсь этим делом с удовольствием, но я никому не пожелаю такого удовольствия". В крошечном кабинете главного редактора Newsweek (русской версии американского еженедельника) Леонид Парфенов выглядит слегка раздраженным. В 90-е годы его дерзкие информационные программы на НТВ привлекали миллионы телезрителей. После 2004 года, устав от давления на телевидении, его молодой талант нашел убежище на новом посту. "Здесь мы можем публиковать, что хотим, – утешает он сам себя, в доказательство показывая обложку последнего номера журнала, на которой Путин идет рядом со Сталиным, под одним зонтом. – Но в нашей стране журналист должен брать на себя риск. Ни власть, ни российское общество не хотят сегодня видеть такие обложки. Если с тобой что-то случится, никто не будет тебя защищать: ни власть, ни суды, ни общественное мнение".
Два информационных мира
Из-за убийств журналистов, закрытия критических программ и скупки газет олигархами по приказу Кремля мы часто представляем российский медиа-пейзаж ущербным, думая, что все СМИ только и делают, что поют дифирамбы властям. Это достаточно верно в отношении крупных СМИ, прежде всего телевидения, которое беспрерывно твердит о добрых делах Владимира Путина и его официальных преемников. Но в тени этой пропаганды остаются СМИ более скромных масштабов, такие как радиостанция "Эхо Москвы", газеты "Коммерсант" и "Ведомости" или интернет-журналы, как Gazeta.ru, все еще осуществляющие серьезную критическую работу. Благодаря им в России возможно следить за тем, что официальное телевидение не рассматривает в качестве информации: группы хулиганов, которых выпустили в центр Москвы, чтобы поколотить гомосексуалистов, памятники советским солдатам, разрушаемые в самой России... Два информационных мира противостоят друг другу и видят две разные страны. Оба представляют путинскую Россию.
Финансовое давление столь же сильно, как и политическое, подчеркивает Валерий Панюшкин, журналист газеты "Ведомости", ранее два месяца проработавший главным редактором журнала Gala (русской версии). "Кроме "Коммерсанта" и "Ведомостей" я не знаю в России изданий, не публикующий заказных статей, – говорит он. – Для рекламы сигарет надо опубликовать репортаж о турнире по гольфу, организованном рекламодателем, и рассказать, каким замечательным был этот турнир". Нередко российским журналистам предлагают 5-10 тыс. долларов за восхваление в своих статьях заслуг какого-то человека или товара, утверждает он.
Журналисты, готовые торговать своим пером, могут добиться славы и богатства. Другие выбирают более тернистый путь. "Анна рисковала своей жизнью за зарплату меньше 1000 долларов", – вспоминает Вячеслав Измайлов, журналист "Новой газеты", где работала Анна Политковская, убитая в октябре 2006 года. Сам он до работы в "Новой газете" 27 лет отслужил в армии, прошел афганскую и чеченскую войны. "Даже российская армия – ерунда по сравнению с работой журналиста в "Новой газете", – иронизирует он. – Здесь даже самая маленькая статья может привести к судебному преследованию, рейду бандитов или властей. Но самое страшное, это когда тебе уже не угрожают, – продолжает журналист, ведущий в газете расследование убийства Анны Политковской. – Перед смертью Анна больше не получала угроз. И это ее очень беспокоило".
Рупор Кремля
С всклокоченными волосами и видом человека, чудом оставшегося в живых после химического взрыва, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов – один из немногих известных российских журналистов, признающийся, что работа приносит ему "счастье". "Мы продолжаем сегодня делать то, что делали на протяжении четырнадцати лет: предоставлять информацию, разные точки зрения, давать место дебатам... – перечисляет он. – Если мой 16-летний сын спросит меня, что я для него сделал, я смогу ему ответить: я делал свою работу на "Эхе Москвы"!" Формально радиостанция перешла под контроль "Газпрома", одного из кремлевских инструментов влияния, но станция все так же продолжает освещать важные российские новости быстро и качественно. "Мы – источник информации для людей из Кремля, – отмечает Алексей Венедиктов, объясняя, что он все еще может довольно свободно распоряжаться эфирным временем. – И, конечно, мы являемся витриной. Когда на Западе говорят об отсутствии свободы слова в России, Кремль может возразить: "Но у нас есть "Эхо Москвы"!"
Но, похоже, в последнее время Кремль все чаще обращается на станцию, чтобы сказать, что следует делать, а что нет. В "свободной дискуссии" на волнах радиостанции все чаще участвуют сторонники Великой Руси, такие, как журналист Александр Проханов, или рупор Кремля – Михаил Леонтьев. "Общая обстановка становится сложнее, – признает Алексей Венедиктов. – За последние 7 лет было принято 43 закона или поправки, связанных со СМИ, все они носят репрессивный характер. Я могу получить предупреждение, если один из приглашенных скажет что-то, что могут счесть экстремистским. Я получаю два-три письма в неделю из прокуратуры или ФСБ, с вопросами о том, не считаю ли я те или иные высказывания в эфире экстремистскими. Я отвечаю, что я не специалист по экстремизму. Но это один из способов давления, заставляющий нас дважды подумать, прежде чем приглашать нежелательных гостей, таких как Каспаров или Лимонов".
Руководствуясь желанием получать большую зарплату и сделать карьеру, 26-летняя Анастасия Изюмская в 2005 году перешла с "Эха Москвы" в РСН – новую маленькую радиостанцию, хотевшую составить конкуренцию "Эху". "Два года я могла работать практически нормально, – рассказывает она. – Потом назначили нового начальника, пришедшего с первого телеканала. "Нашим слушателям нужны позитивные новости, – объявил он нам. – Нашу аудиторию интересуют новые направления моды, галстуки, новые потребительские блага..." Анастасия Изюмская говорит, что еще три недели пыталась продолжать работать в таких условиях. "В день свободы слова мне разрешили пригласить только главных редакторов газеты "Жизнь" и "Твой день". У меня было впечатление, что это пьеса Ионеско, полный абсурд". Вместе с шестью коллегами она уволилась и теперь осталась без работы. Новых "журналистов", обрадовавшихся удаче, тоже вскоре убрали из эфира. "Российское общество сегодня не понимает, что свобода слова – гарантия успешного развития, – говорит Анастасия Изюмская, вздыхая. – Даже многие из моих друзей уже не считают, что это что-то важное".
"Ни табу, ни запретов"
За пределами Москвы у журналистов тоже разная участь. В некоторых регионах практически не осталось независимых и критикующих власть СМИ. Иногда редакции газет расположены в тех же зданиях, что и местная администрация. Редакционные совещания проходят в кабинете пресс-секретаря администрации, распределяющего темы и конверты с банкнотами. Однако во Владивостоке и Калининграде, Якутске и Коломне газеты, журналы и интернет-издания пытаются осуществлять критическую работу.
"Для нас нет ни табу, ни запретов, – уверяет Михаил Арензон, главный редактор газеты "Ять" в Коломне, в сотне километров от Москвы. – Во время недавних торжеств в нашем городе мы рассказали, как школьникам пришлось ждать VIP-гостей в такой теплой одежде, что многие девочки попадали в обморок. Одни мы задали вопрос: "Почему фасады были перекрашены только там, где проезжал губернатор?" Но он признает, что нередко журналисты сначала подумают, прежде чем опубликовать информацию: "Наши журналистки гораздо больше боятся писать о больнице или роддоме, чем о губернаторе, потому что опасаются, что им отомстят, когда они туда попадут". Оказывается давление, часто коммерческое, рассказывает Михаил Арензон: "Сегодня у нас тираж 13000 экземпляров, а в 90-е был 22000. Мы лишились многих читателей, потому что местное телевидение создало собственную газету и больше не хотело продавать нам программу передач. Но надо признать, что здесь нет особенного спроса на критическую информацию. После информационных войн 90-х годов люди устали от скандалов. Когда мы публикуем результаты крупных расследований о злоупотреблениях, они думают, что нам платят за то, чтобы мы говорили о ком-то плохо".
Сказки и легенды
Пресса так слаба еще и потому, что общество довольствуется сказками и легендами, которыми его снабжают официальные СМИ. "Можно сказать, что сегодня в России имеет место потребительский бум, автомобильный бум, сексуальный бум, но только не информационно-политический бум", – признает Леонид Парфенов, главный редактор Newsweek. Тираж его еженедельника (60000 экземпляров) в два-три раза меньше, чем тиража польского Newsweek, а население в России в три раза больше, замечает Леонид Парфенов. "В целом, у таких качественных газет, как "Коммерсант" или "Ведомости", максимум 200000 читателей по всей стране", – говорит он.
Российские журналисты "бессильны", резюмирует Валерий Панюшкин из "Ведомостей". "Когда была убита Анна Политковская и Путин сказал, что ее влияние было "незначительным", он был прав, – говорит Панюшкин. – После каждой ее статьи, разоблачающей ужасные преступления государства, в России должна была подниматься волна возмущения, начинаться расследования, процессы... А что происходило? Ничего. Это как если бы в США Боб Вудворд опубликовал свое расследование Уотергейта, и ничего бы не произошло. Или если бы мы сказали больному, что у него рак, и даже не пытались его лечить".