Недавно каналу ТВ Центр исполнилось 10 лет, и девять из них на нем работает Алексей Пушков со своей аналитической программой "Постскриптум", причем с неизменным успехом (если таковым считать неизменно высокие цифры рейтингов). У "Постскриптума" есть как поклонники, так и противники. Мы встретились с Алексеем Пушковым, чтобы расставить точки над i.
– Алексей Константинович, вы как-то процитировали Киссинджера: "Главные две проблемы, стоящие перед США в ХХ веке, – это мусульманский мир и Китай". Это относится и к России?
– Нет, я не думаю, что для России главная проблема – мусульманский мир и Китай. Я не считаю, что сейчас есть страны, опасные для всего человечества и являющиеся абсолютным злом, каковым была гитлеровская Германия. Почему Иран – это ось зла? Что сделал Иран, кого оккупировал, атаковал?.. Когда американцы выжигали напалмом вьетнамские села, они были абсолютным злом для Вьетнама. Для арабского мира Израиль – воплощение зла. А для Израиля – тот же Иран. Политические предпочтения – вещи относительные.
– Вас часто обвиняют в том, что вы даете комментарии исходя не из истины и объективного положения вещей, а из национальных интересов России.
– Вы знаете, я никогда не искажаю факты. А национальные интересы – главный критерий отношения к событиям. И в Китае, и в Бразилии, и в США. Политика – вещь жесткая, в политике исходить из абстрактных идеалов нельзя. Подход к политике может быть только национальным. Потому что если вы абстрактно подходите к политике, а все остальные государства – конкретно, то есть исходя из собственных национальных интересов, вы проигрываете. Сейчас Запад нам предлагает подмену понятий, нам предлагают всю мировую политику рассматривать с точки зрения интересов Америки. Но для России это неприемлемо – у нас собственные интересы, и далеко не всегда они совпадают с американскими. Кстати, те, кто меня упрекает в тенденциозности, как раз и предлагают нам руководствоваться интересами США, а не нашими собственными. Вот и вся цена этих обвинений. Кроме того, в публицистике и аналитике заложен элемент субъективности. Представьте себе комментарий одного и того же события Прохановым и Гайдаром, и вы, что называется, найдете 10 различий. Почему зрители вот уже девять лет смотрят "Постскриптум" и интерес не снижается? Потому что им интересна именно моя точка зрения, моя собственная оценка событий. Я даю свою личную оценку, и поэтому меня смотрят. Но я считаю себя субъективным объективистом. Это значит – и в субъективном подходе надо проявлять честность исходить из фактов, а не только из собственных убеждений. К примеру, в США сейчас открыли мемориал в память о ста миллионах жертв коммунизма. А как насчет жертв империализма? 10 миллионов – на Первой мировой, 70–80 миллионов – на Второй мировой, до полумиллиона жертв в Хиросиме и Нагасаки, десятки миллионов уже умерших и умирающих в эти дни от голода в Африке. Да, коммунизм надо осудить, он это заслужил, но поставьте тогда и памятник жертвам империализма! Он заслужил не меньшего осуждения.
– Вы всегда негативно относились к Западу?
– Я негативно отношусь не к Западу, который хорошо знаю и понимаю, поскольку свободно говорю и пишу на нескольких языках. Мое детство прошло во Франции, у меня много друзей и знакомых по всему миру. Я негативно отношусь не к Западу, а к политике США по отношению к России, а также в ряде других регионов мира. При этом известный американский политический журнал "Нэшнл интерест", редколлегию которого возглавляет Генри Киссинджер, пригласил меня в свою редколлегию: руководители этого издания тоже не согласны со всем тем, что делает сейчас руководство их страны. Кстати, как и большинство американцев. По последнему опросу Би-би-си, 51% населения США считает, что Америка оказывает негативное влияние на внешний мир. Во Франции, Германии, Великобритании так считают от 60 до 75% населения. По сравнению с тем, что думают многие в Западной Европе, моя критика политики США даже покажется чрезмерно мягкой! В 1988–1991 годах я был консультантом Международного отдела ЦК, где мы, стремясь к окончанию холодной войны, разрабатывали новое политическое мышление – вы помните эту красивую картину: единая Европа без военных блоков, общеевропейский дом, новое мировое сотрудничество и взаимопонимание, примат общечеловеческих ценностей. Потом я был заместителем главного редактора "Московских новостей", где тоже с большой симпатией относились к идее сближения с Западом. В 1991–1995 годах раз двадцать посетил штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, не раз встречался с генсеками альянса – Вернером, Клаасом, Соланой. Тогда я еще считал, что мы сможем наладить реальное партнерство. И многие в Москве так считали. Но что мы услышали в ответ на это от тех же американцев? А вот что: "Мы будем расширять НАТО на восток". Мы пошли им навстречу, и они "пошли нам навстречу" – стали двигать к нашим границам военные структуры НАТО. Это была нам наука. Так российский эксперт и обозреватель, который был западником, перестал им быть. О моей эволюции недавно подробно написала американская "Уолл-стрит джорнэл" в статье "Российский эксперт сердится на Запад".
– А ваша форма подачи материала – обвиняя, угрожая, призывая – для чего это?
– Это законы профессии – как броский заголовок в газете. Чтобы донести до зрителя какую-то мысль, я часто должен взорвать ситуацию, дать резкое определение, выдвинуть обвинение. Ведь телевидение – это впечатление. Иногда я, возможно, что-то утрирую, но никогда не искажаю сути.
– У "Постскриптума" есть соперники? "Реальная политика"? "Вести недели"? "Неделя" с Максимовской?
– "Реальная политика", на мой взгляд, чисто пропагандистская программа. У "Вестей недели" свои проблемы – это государственный канал, а аналитика предполагает какую-то степень свободы. В "Неделе" есть политический подход – выраженно оппозиционный, но назвать аналитической я ее не могу. Для серьезной аналитики нужно иметь какой-то багаж, помимо чисто журналистского опыта. У меня за плечами – кандидатская диссертация, работа в ООН, опыт подготовки аналитических материалов для высшего руководства страны, участие в крупных международных конференциях, статьи в ведущих мировых изданиях – от "Нью-Йорк таймс" до "Ди Цайт".
– Вы ведь и не телевизионщик в чистом виде?
– Как говорят американцы, я ношу много шляп. По образованию дипломат. Три года был спичрайтером в команде Горбачева. Вот уже несколько лет – профессор МГИМО, где читаю спецкурс по внешней политике России. По роду занятий с 1998 года – телеобозреватель. При этом продолжаю выступать как эксперт по вопросам мировой политики – в этом качестве недавно выступал в престижных аудиториях в Лондоне и Копенгагене, много лет являюсь членом Мирового экономического форума в Давосе.
– Не перебор ли для ТВ?
– Чтобы делать авторскую политическую программу в условиях современной России – самое оно. Опыт, который я приобрел в других сферах, дает ощущение того, куда движется мир, куда движется страна. В 1998 году Евгений Примаков, тогда министр иностранных дел, предложил мне возглавить управление внешнеполитического планирования в МИДе. Очень хорошее было предложение, посольская должность с выходом на уровень замминистра. Но выбрал я все же собственную политическую программу. Почему? Потому что главная политическая программа крупного канала – это прямое участие в развитии общества, а также влияние в том числе и на политическую элиту.
При этом я всегда старался делать то, что считал правильным: критиковал ельцинскую "семью", Бориса Березовского – причем тогда, когда он был еще в силе, деятельность ряда министров. Помню, в 1998-1999 годах мне не раз говорили: ты что делаешь – тебя закроют! Но я не мог делать хвалебную программу о ельцинском режиме – зрители мне бы не верили, я бы сам себе не верил. И я думал так: закроют так закроют, а пока буду делать то, что считаю правильным. Знаете эту формулу: делай, что должно, и будь что будет? Так и старался поступать. И продолжаю делать это вот уже более 9 лет. Кстати, нет другой такой авторской политической программы-долгожителя на российском ТВ. Да и на Западе практически нет. Так что "Постскриптум" вполне может претендовать на Книгу рекордов Гиннесса. НГ