Главный редактор "Российской газеты" Владислав Фронин в прямом эфире Русской службы новостей.
В студии Рустам Арифджанов, всем доброе утро! Рядом со мной Владислав Александрович Фронин — главный редактор "Российской газеты". Здравствуйте!
— Доброе утро!
Это самая важная газета в РФ, даже не потому, что издает правительство. 3 дня назад у меня в эфире был Владимир Николаевич Плигин — известный депутат Госдумы, к тому же, еще и председатель Комитета по конституционному законодательству и госстроительству. Он вполне официально заявил: влияние "Российской газеты" на жизнь и деятельность всей РФ не многие знают. Потому что значительная часть законов, которые вступают в жизнь, вступают только после того, как напечатаны в "Российской газете".
— Что за влияние, которое не многие знают?
Сейчас объясню: если закон не напечатан в "Российской газете", то он в действие не вступил, правильно?
— Я могу рассказать очень поучительную историю из истории Российского государства нашего нового? Помните амнистию ГКЧП? Госдума приняла решение амнистировать ГКЧПистов, решение отправили в "Российскую газету", пока Борис Николаевич приехал в Кремль, пока ему доложили, что Дума приняла, пока ему доложили, что это ушло в "Российскую газету", пока из Кремля позвонили (я тогда не работал в "Российской газете", но это передается, это факт истории), пока из Кремля позвонили в "Российскую газету" и стали спрашивать: как? что? Там сообщили: "Российская газета" подписана уже, и в Хабаровске уже начала печататься. Понимаете — разница во времени! В Москве — вечер, в Хабаровске — утро. Факт — если "Российская газета" появилась на территории России, значит, закон вступил в силу. Сделать больше ничего уже не могли. Так ГКЧП оказалось на свободе. Вот, что такое факт вступления в силу документа.
Плигин так и говорит: замешкается или захочет замешкаться Фронин на неделю-две — не будет закона.
— Замешкаться я не могу, есть закон о порядке публикации. Мы обязаны в течение 7-ми дней публиковать федеральный закон. Но печальный был случай, когда потерялся один очень важный документ о таможенных пошлинах, и целую неделю на таможне цены были не те.
Вот была радость на таможне!
— Для тех, кто товары провозил — да. Но потом были очень серьезные разбирательства. Люди, которые это допустили, были серьезно наказаны. Это дело ответственное. Например, для меня любимый личный праздник, но с точки зрения работы — нелюбимый праздник — 1 января, Новый год. Все люди жду праздника, а мы ждем законов, которые вступают в силу с момента публикации. Значит, мы должны опубликовать обязательно 31-го числа, были такие случае, что мы выходили на работу 30-го, 31-го. Например, мы напечатали 31-го декабря Трудовой кодекс — 32 полосы формата А2. Он вступил в силу 1-го января. Если бы мы его не напечатали 31-го декабря, то весь год страна жила бы без нового Трудового кодекса.
Колоссальная ответственность! Вас еще и депутаты не жалеют. И с Плигиным, и со Светланой Юрьевной Орловой мы говорили в день, когда у них весенние сессии завершились, и они уехали. Кто уехал в отпуск, депутаты Госдумы обычно любят говорить: нет, нам еще 3—4 недели в регионах поработать…
— Черное море — тоже регион, и Сочи тоже. Сейчас члены Совета Федерации тоже ушли в отпуск и приняли закон об экстремизме, они отдыхают, а мы ждем этот закон, и скоро он появится на страницах "Российской газеты".
И Плигину, и Орловой я сказал: пожалейте Фронина и вообще работников "Российской газеты". Вы столько законов приняли в эту весеннюю сессию, больше, чем, по-моему, за весь прошлый год. А вам это все печатать!
— Жалеть нас не надо. Это очень важная и интересная работа. Вы себе не представляете, насколько интересная!
В чем интерес? Взял да и напечатал.
— Да, конечно! Вот, например, мы напечатали решение Конституционного Суда — сегодня, кстати, напечатали — о том, что пенсионерам не платили пенсии, потому что его работодатель или ликвидировался, обанкротился или был недобросовестным и деньги не перечислял в Пенсионный фонд. Это можно просто напечатать. А мы в предыдущий раз напечатали интервью с председателем Конституционного Суда Зорькиным. Мы дали номер телефона прямой, пригласили людей в сегодняшний номер — всех, кого интересует, в данном случае, пенсия. Это не столько реклама газеты. Вот, например, телефон: 8—800-200—09-09 — 17-го июля с 11-ти до 12-ти часов люди, которые занимаются пенсиями, будут у нас в эфире и будут отвечать на звонки пенсионеров. Уверяя вас, будет шквал звонков, и это будет очень интересный разговор. Если бы я был пенсионером, и это были бы мои деньги, это было бы очень интересно. Если относится к публикации официального закона, есть такие инструкции к закону, например, о перевозке сыпучих грузов, это одно дело. А такого рода закон — это очень важный документ. Или, например, в предыдущем номере "Российской газеты" мы публиковали поправки в закон о статусе военнослужащих. Это переломный момент для всей страны, для всей нашей истории. Называлось у нас "Из плена". Из плена, на самом деле, у нас страна вышла. Потому что этот документ означает теперь, что человек, попавший в плен, военнослужащий, за ним сохраняется статус военнослужащего. До выяснения обстоятельств его семье идет пенсия, и самое главное, что страна принимает все усилия для его вызволения. Когда вызволили — будут разбираться. Сколько людей за нашу историю оказалось в плену — и ВОВ, и Афганская война. Такого рода документы, и работы с этими документами — это очень интересная работа.
Я хочу, чтобы у наших слушателей не сложилось такое мнение — мы много говорим о публикации законов — что "Российская газета" — это сборник законодательных актов Госдумы и Совета Федерации.
— И президента, и правительства. Мы — единственная государственная газета. Вы не правы, когда, анонсируя наш разговор, Вы сказали, что это важная качественная газета, вы подчеркнули — качественная. Я так понял, что Вы говорите: ну, есть более тиражные газеты, они гламурные, "желтые". Сегодня "Российская газета" — качественная газета, безусловно, Вы правы. Но по тиражу — это № 1 в пятницу, сегодня ни одна "желтая" газета не имеет такого большого тиража в России, как "Российская газета". Сегодня "Российская газета. Неделя" вышла тиражом 3,5 миллиона экземпляров, и это самый большой тираж.
Ничего себе! Таких тиражей уже много лет никто не достигал.
— Со времен советского периода, когда "Комсомольская правда", например, имела 22 миллиона и попала в Книгу рекордов Гиннеса, как самая тиражная газета.
Тогда и федеральных газет было 4—5. А сейчас их много. 3,5 миллиона тиража "Российской газеты. Неделя". Выходит по пятницам, выходит недавно. Зачем вам это нужно?
— Это нужно не только нам, а, в первую очередь, власти, начиная от президента, правительства. Люди должны знать, какие законы принимает власть, конечно, инструкцию для сыпучих грузов никто не собирается печатать тиражом 3,5 миллиона экземпляров, но тот закон "Из плена" был опубликован таким тиражом. Например, закон о трансплантации человеческих органов тоже был таким тиражом, чтобы люди знали. Дачная амнистия — люди должны знать об этом. Мы говорим про советские времена, когда было 7 газет — "Правда", "Комсомольская правда", "Труд", "Советская Россия"…. Сегодня у нас десятки тысяч газет, но люди не имеют возможности купить газету. Просто физически не имеют — дорого.
Я как газетчик скажу : это не потому, что мы такие цены устанавливаем — там почта, продавцы газет…
— И газетная бумага у нас очень дорогая, а что в стране сегодня дешево? За границей тоже одна газета стоит евро. Но кто сегодня за 35рублей купит газету? Конечно, наша газета стоит, например, 6 рублей в киоске. Но мы затрачиваем 3—3,5 рубля, отдаем киоску. Киоск в 2 раза фактически прибавляет. Это проблема сейчас для всех газет серьезная — ценовая. Проблема еще для власти, чтобы люди могли знать, что она делает.
Кому-то и 6 рублей — дорого.
— И пенсионерам будет дорого.
И что?
— Такое непростое решение было принято в прошлом году, когда в бюджете была выделена очень большая сумма — там идет счет на миллиарды рублей — на то, чтобы издавать и бесплатно доставлять социально-незащищенным слоям — участникам ВОВ, блокадникам, ветеранам войны, ветеранам труда, инвалидам — людям, которые не могут себе позволить ни "желтую", ни "белую" газету купить. Им эта газета поступает бесплатно. Можно было сказать, что это дестабилизирует рынок, на рынке будет хаос. Появляется газета, которая будет бесплатно — 48 полос формата А3 — рекламодатель пойдет туда. Ничего подобного. Мы не печатаем рекламу, чтобы не разбалансировать рекламный рынок, чтобы наши коллеги из других тиражных изданий были спокойны.
Насколько я знаю, издания такого плана — это издания частные. Кому же государство должно доверить это — своей газете государственной или частной?
— Это могла быть и частная газета, но не всякая частная газета могла бы это сделать. Если мы с вами выбираем автомобиль для скорой помощи, мы возьмем тот, который больше походит для наших дорог. Из многообразия будет выбран известный автомобиль. Из многообразия газет не случайно выбрана "Российская газета". Вы в начале говорили, что она официальная, что у нас отработаны механизмы, комментарии. Не просто печатать, а разъяснять людям. Не каждый закон юрист поймет, там трактовка бывает определенная очень важна. У нас есть определенный опыт, кадры, каналы. "Российская газета" есть там, где есть российский флаг. Вы приезжаете за Урал — там вы не увидите многих наших газет. Я не хочу никого обидеть, это хорошие качественные газеты, но их там, к сожалению, нет. Поэтому мы имеем 30 пунктов печати, 30 представительств — от Калининграда до Владивостока. Выбор неслучаен. Я не хочу хвалить свою газету, просто ее ресурс позволяет эту задачу выполнить.
Обращаясь к истории прессы в современной России, я помню ситуацию, когда у нас кроме "Российской газеты" была еще газета "Российские вести". Это была газета администрации президента.
— Вы знаете, в чем ее ошибка была? Она стала просто газетой президента, администрации Бориса Николаевича. Первая полоса начиналась: Борис Николаевич встретился, принял кого-то, подписал. Это была газета с односторонним движением. Мы сейчас стараемся делать газету с двухсторонним движением. Вот вы сказали: газета официальная. Второе крыло — это обыкновенное средство массовой информации. Мы публикуем мнения людей о власти. Мы проводим дискуссии о законах. Что такое действия власти? Штрафы на дорогах сейчас приняли — это тоже действия власти, вы проехали на красный свет, теперь с вас будут брать больше — это тоже действия власти. Вам надо построить дом, вы не можете взять деньги в кредит — это тоже действия власти. Вам надо купить лекарство, а его нет — это тоже действия власти. Тут тем — море. Если рассказывать только о том, что президент подписал, встретился, это будет Леонид Брежнев в свое время. Помните политбюро? Вот почему такая газета не выжила, осталась "Российская газета" одна в этом смысле. Может, она одна и нужна? Второе крыло — это обыкновенное СМИ.
Поэтому и выжила "Российская газета", потому что шансы у "Российской газеты" и у "Российских вестей" были равные. Как раз потому что Вы это называете вторым крылом. А я считаю, что просто стали делать настоящую, нормальную газету.
— А что такое нормальная газета? Если в "Известях", или в "Комсомолке", или "Коммерсанте" вы можете прочесть мнения о действиях властей, а в "Российской газете" не прочтете, это будет минус страшный. В отличие, от этих газет мы не можем написать сейчас, куда уйдет чиновник, вот слухи ходят — этот уйдет, того назначат. Этого мы себе позволить не можем. Мы отражаем официальную точку зрения. Мы публикуем: Петров назначен, Сидоров уволен — и всё. И это означает, что Петров назначен, Сидоров уволен.
Даже, кто будет президентом, не может подискутировать?
— Почему, дискуссия была у нас очень интересная: нужен ли нам Путин после 2008-го года?
Я знаю ответ, потому что и сам думаю, как большинство россиян.
— Все схемы — кто будет, где, как — мы это все публикуем. Непривычно, что говорят: в стране нет свободы слова, есть свобода слова. Недавно у нас в гостях была посол Израиля, она в шутку говорила: в 1995-м году я работала в России, и не знала, что "Российская газета" есть. Сейчас я приехала в Россию, я читаю "Российскую газету", вы мне подскажите, где тут Кремль, где тут журналисты, я путаюсь, не могу понять, не может Кремль такого говорить. Я говорю: а Кремль такого и не говорит, это говорят журналист Демарский или Разъяховский — Демарский и Разъяховский не только в "Российской газете", они и на радио выступают, и в других изданиях публикуются. Я искренне говорю, что мы добиваемся многообразия мнений, чтобы можно было обсуждать разнее темы, которые волнуют наших читателей сегодня.
Как распространяется газета? В киосках ее не всегда можно достать, видимо, ограниченный тираж поступает, а тиражи большие. Про вашу пятничную газету с тиражом 3,5 миллионов экземпляров — там все понятно, это благое дело, очень важное для пенсионеров, ветеранов афганской войны. Кстати, у меня много приятелей, побывавших в Афганистане, они мне звонили, потому что знают, что я имею отношение к медиа, звонили: слушай, к нам стали приносить "Российскую газету", так здорово, а почему? Я тогда позвонил вашему заму Игорю Чернику, который отвечает за выпуск этой газеты. Игорь мне объяснил, что принято такое решение. Обычно все остальные — не пятничные, а будничные дни?
— Во-первых, у нас аудитория очень интересная — люди, принимающие решения. Более половины подписчиков — люди, связанные с бизнесом. Это очень серьезная аудитория, она имеет возможность выпустить газету. Подписка, слава богу, у нас еще не отменена, она действует, можно подписаться на любую, в том числе и на "Российскую газету". Помимо пятничной "толстушки" у нас есть масса других изданий. Мы говорили про Трудовой кодекс, эта книгой вышло, и это была самая продаваемая книга года, она возглавляла десятку самых продаваемых книг в магазинах, даже Маринина со своими детективами не могла перебить Трудовой кодекс.
Маринина — это развлечение, а трудовой кодекс — это жизнь.
— Самый простой путь — это подписка.
Вы так охарактеризовали свою аудиторию — солидные, серьезные люди, принимающие решения, ответственные за них. А что этим людям интересно? Допустим, на примере этой недели.
— Знаете, однажды приходит ко мне важный чиновник. Как у Вас в эфире, у нас бывают гости. И говорит: у тебя замечательная газета, поздравляю, молодцы. Я говорю: а что ты там читал последний раз? А он говорит: я вообще газет не читаю. Это проблема очень серьезная. Самые большие начальники сегодня, к сожалению, они испорчены старой советской заразой — не читать газет, а читать обзоры. Есть такие службы, пресс-секретари, которые читают газету, утром обозревают, и кладут на стол Иван Иванычу некий обзор, дайджест, выжимку. Такая газета — о том-то. Особенно, если про него что-то написали, то он сразу заинтересовывается. Я чиновнику говорю: что же ты тогда хвалишь газету? Он говорит: жена интересуется, домой не пускает без этой газеты. Аудитория шире, чем просто подписчики. Если это чиновник, то есть семья. Если это инвалид, ветеран войны — у него есть семья. Поэтому у нас вторая часть газеты, мы стремимся к тому, чтобы она была семейной газетой.
А письма пишут сейчас?
— Мое любимое занятие сейчас — читать почту "Российской газеты. Неделя". 3,5 миллиона — это уже возможность получать и звонки. Мы устраиваем такие бесплатные телефоны, чтобы читатели звонили и не платили, я люблю беседовать с читателями, это очень благодарная, интересная аудитория. Почта потрясающая идет, очень интересная. В одном из номеров мы скоро опубликуем "Письмо из электрички" — наблюдение читателя, что сегодня происходит в электричках — кто там едет, как, какие вагоны. Есть такие вагоны, куда ОМОН боится заходить. Как люди имитируют — нормальный человек, инженер, извините, кусочек дерьма кладет в карман, рисует себе синяки, чтобы к нему не приставали бандиты, милиция — тогда его никто не трогает. Это не просто литература. Совсем недавно в Подмосковье была банда задержана, которая избивала людей, врываясь в электрички, по-моему, "Москва — Малоярославец". Мы соединяем эти два факта, и появляется журналистский материал про банду, которая терроризировала электрички и письма нашего читателя из электрички. Можно я вернусь к Керенскому и жене его? Мы же не исторический журнал, мы — газета. Мы не можем о жене Керенского рассказать, но недавно у нас были в феврале опубликованы размышления о февральской революции Александра Солженицына. Там было о Керенском, например. Это газетный поход, это юбилей — 90 лет Февральской революции. Не так у нас известный, не так изученный и осмысленный. По мнению Александра Исаевича, это куда более важный исторический факт, повлиявший на судьбы России и мира. Мы провели большую дискуссию по этому поводу, выступали у нас политики и читатели.
Я когда-то прочитал одно из наших социологических исследований, которое Русская служба новостей проводила. Там выяснилось, что 49 % опрошенных считают, что главное в воспитании патриотизма — это вехи нашей истории. "Российская газета" пишет на исторические темы, но это всегда не менее сложно, чем писать о современности. Недавно вышло учебное пособие "Книга для учителя" Филиппова, где рассматриваются события истории второй половины 20-го века после 1945-го года, рассматриваются с сегодняшней точки зрения. Как Вы относитесь к такому подходу, что в разное время — разная точка зрения на исторические события? Потом я оценил, что говорили об этой "Книге для учителя" многие, даже по ТВ показывали, а интервью с Филипповым только "Российская газета" напечатала.
— На этой неделе мы напечатали с ним интервью, напечатали некоторые документы из этой книги, например, письмо Хрущева американскому руководству по поводу Карибского кризиса. Есть определенные переклички. Мы напечатали постановление по поводу Пастернака — вручения ему Нобелевской премии, напечатали, например, социологическое исследование: как вы относитесь к эпохе Брежнева? Эти документы, эта социология и комментарии автора наводят на размышления. Мы как бы подводили читателя к тому, какая у нас была история, как мы ее осмысливаем? Последние годы мы походили к нашей совсем недавней истории, к нашему вчера. Очень сложный вопрос, потому что, как вы относитесь к Сталину — и всё — общество расколото. Одна газета будет говорить: тиран, убийца. В другой газете будет написано: человек, спасший страну, нам сегодня не хватает Сталина, нам бы такую твердую руку. Одни опасаются, что при таком подходе к истории, вернутся лагеря, другие радуются и надеются, что будет порядок, стабильность, и страна пойдет вперед. Общество по многим вопросам новейшей истории не имеет общей точки зрения. Оно расколото. Более того — живы свидетели и участники этих событий. До тех пор, пока живы участники этих событий, полного, правдивого — недаром говорят, надо на расстоянии посмотреть, эмоции перехлестывают. Вы говорили, что может быть, о вчерашнем событии легче написать, чем рассказать об историческом факте. Я помню 1992 год. Мы писали, как в Курганской области худо живется тем, кто охранял ГУЛАГи, появилась возможность у узников ГУЛАГов мстить. Эти люди — им очень несладко жилось. Сейчас, может, по некоторым вопросам другой взгляд. Мне кажется, нам нужна очень спокойная, взвешенная, серьезная дискуссия специалистов, историков, политиков, чтобы было подготовлено учебное пособие для наших учеников, чтобы они могли эту историю изучать, для них — это, действительно, история. Что было в Афганистане — ошибка или необходимость? Если не будет общей точки зрения у политической элиты, если не придут к общему знаменателю не только наши политики, но наши ученые, историки, преподаватели, — будет очень сложно. Работа, которую сейчас начал Филиппов, другие историки. Все события последних дней — эти дискуссии очень важны. Раньше это называлось "августовский педсовет", тогда были дискуссии более мелкого уровня.
А эта дискуссия не расколет общество?
— Как ее вести — очень важно. Учитывать разные мнения, в том числе, и мнение меньшинства или большинства. Чтобы меньшинство не задавило и прислушалось к мнению большинства.
Важно, чтобы дискуссия проходила в нашем обществе — наших учителей, историков, специалистов, может, даже наших студентов. Если мы не будем сами обсуждать, дискутировать, за нас это будут делать другие люди в других государствах, или, может, некоторые наши люди, но на чужие деньги.
— Одна очень хорошая деталь и событие этой недели очень хорошее — когда ФСБ объявило, что открывает архивы репрессий. Такая открытость такого ведомства, мне кажется, помогает избежать той конфронтации общества во взглядах на исторические события недавнего прошлого. Это очень важный и серьезный шаг. Такого рода шаги помогают найти консенсус в обществе.
У нас в гостях — Владислав Александрович Фронин, главный редактор "Российской газеты". Мы говорим о том, чем живет сегодня главная газета, потому что это государственная газета страны. Только что мы с вами выяснили — это еще и самая тиражная газета страны. Сегодняшний тираж пятничного номера — 3,5млн экземпляров. Такого тиража, по-моему, нет ни у одной газеты РФ. Ближайшие соперники — миллион, мне кажется.
— И больше миллиона есть, но пока большего тиража нет.
Что нужно знать и уметь, чтобы работать в "Российской газете". И Анна спрашивала: чтобы работать в "Российской газете", обязательно ли оканчивать факультет журналистики?
— Конечно, нужно иметь образование, быть специалистом в какой-то из областей. Не обязательно быть врачом, чтобы писать о медиках, но, если вы собираетесь быть медицинским обозревателем, вы должны, как минимум, иметь журналистское образование, и вы должны знать, кто у нас санитарный врач, кто у нас министр здравоохранения. Еще лучше, если будут люди, которые вам будут давать информацию, специалисты, которые прокомментируют последние события в области медицины, будь то какая-то серьезная операция, кому вы в любой момент может позвонить, кто будет вашим источником информации. Сегодня в журналистике без источников информации не обойтись, просто писать, в Интернете находить какую-то информацию — это очень поверхностно, несерьезно, ни одна качественная газета этого не примет.
Это иногда правильно, потому что в Интернете могут выложить все, что хотите, а правильно это или нет — поди узнай.
— Были случаи, которые заканчивались в суде. Оказывалось, что сворует и не сошлется — потом суд. Это очень опасная вещь. У нас в этом году был уникальный для нашей газеты эксперимент — мы подключились к конкурсу, который проводит Засурский — декан факультета журналистики МГУ. Мы проводили конкурс среди выпускников школ. 5 человек — победители — пришли в "Российскую газету", были собеседования, мы назвали пятерых, кто без экзаменов поступил в МГУ, они еще и будут получать стипендию "Российской" газеты. Стипендия чуть меньше президентской, чуть меньше правительственной, но больше, чем все остальные. Мы специально заботимся о том, чтобы не только эти 5 человек пришли, чтобы студенты приходили на практику — это самый нормальный путь. Вы должны получить общее образование, вы должны, как минимум, знать Льва Толстого и не так, как это сейчас делается в ЕГЭ — какого роста был Пьер Безухов. Вы должны уметь мыслить. Приходите на практику, не обязательно из МГУ или факультета журналистики. Я знавал в журналистике людей — Ярослав Голованов, к сожалению, его нет в живых, но этот человек не кончал журфак, это известнейший наш журналист, Василий Песков — тоже не заканчивал журфак, это известнейший наш журналист. Это таланты, исключения из правил. Все-таки путь в журналистику — и телевизионную, и радийную, и газетную — я бы рекомендовал через журфак.
Последний вопрос: сейчас в наше время нередко используют слово "креативный", а раньше не все его знали. Про Вас говорили, что Вы большой выдумщик — и в "Комсомольской правде", и в "Российской газете" все время придумываете какие-то акции, новые даже журналистские жанры. Сочинская Олимпиада — что-нибудь "Российская газета" придумает новое?
— Я распорядился, чтобы газету не подписывали до 3-х ночи, хотя график ее подписания в 10 утра, на радость дежурной бригаде — она осталась в редакции. Все-таки, действительно, на радость. Событие, которое пришло из Сочи, я захватил с собой газету — единственная газета, которая вышла с датой на следующий день — это была "Российская газета. Неделя" с шапкой "Олимпиада наша". Не зря мы не спали в редакции. Журналистика — это вещь интересная. Вот я сижу у вас в студии, смотрю — 107 минут — и думаю: почему нам не сделать 107 строк в газете, "107 статей FM". Может, сотрудничать с вами. 107 строк — это хороший размер.
У нас программа называется "107 минут".
— Но у вас нет 107-ми строк, у вас не может быть 107 строк, правильно? Мы могли бы с вами сотрудничать, я думаю, мы так и будем делать. Мы готовы отвечать на вопросы радиослушателей, готовы представлять информацию для вас.
Нам нужно чуть подумать по этому поводу посерьезней, идея интересная для наших слушателей, я надеюсь, она будет интересна и для ваших читателей. Для того чтобы наши слушатели могли подтверждать свое аудио-восприятие еще и зрительно и видеть это в строчках газеты, а читатели "Российской газеты" могли бы получить какой-то аудио-комментарий от Русской службы новостей. Спасибо, что пришли к нам в гости, надеюсь, не в последний раз. Успехов Вашей газете. Прежде всего, "Российской газете. Неделя", которая выходит по пятницам, будем теперь по пятницам искать ее, читать и выпрашивать у тех, кому она приходит бесплатно.
— Спасибо!