В страстную неделю наше ТВ решило задуматься о христианских ценностях: канал "Россия" начал показ сериала "Батюшка", рассказывающего о тернистом пути человека к Богу. Проект такого рода воистину уникален. Телевизионная индустрия зрелищ вроде бы уже перемолола все мыслимые темы, будь то будни российского роддома (сериал "Девять месяцев") или жизнь в блокаду ("Ленинград"). Но вот сериала о священнослужителе у нас еще не было.
Появлению проекта "Батюшка" предшествовал длительный процесс освоения религиозной тематики нашей экранной массовой культурой. В советские времена священнослужители если и появлялись в кино- и телефильмах, то либо в сугубо карикатурном исполнении (один только отец Федор Михаила Пуговкина из гайдаевских "12 стульев" чего стоил), либо в виде исторических персонажей (архиепископ Пимен из "Ивана Грозного"). Начиная с перестроечных времен, образ священника, монаха или же просто верующего человека стал для российского кино и телевидения столь же дежурным, как фигура "нового русского", коррумпированного мента или же бесстрашного героя-одиночки. Причем зачастую экранные носители православного благочестия оказывались живой иллюстрацией тезиса о том, что добро непременно должно быть с кулаками.
Здесь, скажем, можно вспомнить трилогию Евгения Матвеева "Любить по-русски". В этом незабвенном образце китча был довольно примечательный персонаж – молодой священник, ранее служивший десантником. В стычках с проклятыми нуворишами-капиталистами и их бандитскими "шестерками", посягнувшими на родную пядь земли, этот герой выглядел посильнее Ван Дама и Брюса Ли.
Похожего богатыря-Пересвета мы видели в нашумевшем сериале "Штрафбат". Сыгранный Дмитрием Назаровым отец Михаил присоединяется к штрафному батальону после того, как фашисты сжигают его церковь. Весь сериал герой Назарова ходит в рясе и с крестом на груди. В этом же облачении он участвует в финальной мясорубке, когда практически все штрафники гибнут при захвате очередного плацдарма, а в небесах над заваленным трупами полем боя чудом выжившему отцу Михаилу видится лик Богородицы. Что ж, чем еще, как не явлением Богоматери и православными песнопениями за кадром, мог завершить режиссер Николай Досталь сцену отправки на тот свет порции пушечного мяса? Другого художественного хода здесь и не придумать.
Режиссеру "Штрафбата" былинный образ попа-воителя был необходим для того, чтобы еще раз напомнить нам о том, как сильно война сплотила всех – чекистов, зэков, комиссаров, священников. Сама же православная вера в этой связи мыслится, конечно же, как последний духовный оплот русского народа. Так, перед финальным боем за благословлением к отцу Михаилу идет чуть ли не весь батальон штрафников комбата Твердохлебова – советского офицера и, естественно, коммуниста.
Вокруг "Штрафбата" было немало споров, однако реакция общества на работу Досталя не сравнится с той истерией, которая началась после выхода на экраны фильма "Остров". Доля телезрителей, посмотревших картину 7 января 2007 года по каналу "Россия", составила рекордные 41,5%. Фильм Павла Лунгина – виртуозного конъюнктурщика, с одинаковой легкостью штампующего на экспорт как картины о нищей российской глубинке ("Свадьба"), так и ленты о новых "хозяевах жизни" ("Олигарх") – был воспринят многими как некое откровение, мощный прорыв, способный положить конец гегемонии продюсерского кино и глянца в нашем кинематографе. Массовый зритель и наименее адекватные деятели культуры взахлеб рассуждали о том, что наконец-то, мол, посреди всей этой чернухи-порнухи появился фильм "о вечном". И далеко не все заметили, что "Остров" - эта сказочная и назидательная история о раскаянии, искуплении и прощении – и есть типичный образец глянца. Просто ранее мы имели дело с гламуром классическим (возьмите любую мелодраму), милитаристским ("9-я рота") или же бандитским ("Антикиллер"). Теперь же появился еще и гламур православный: снимаем фильм вроде как о вечных ценностях и о душе, но о маркетинговых стратегиях, рекламной компании и приглашении трендовых артистов не забываем.
И вот телеканал "Россия" (участвовавший в создании "Острова") представляет зрителю очередное произведение масс-культуры на православную тематику - сериал "Батюшка", снятый режиссером Василием Мищенко ("Атаман", "Национальное достояние") по сценарию Аркадия Высоцкого (старшего сына Владимира Высоцкого) и Давида Ройтберга. Восьмисерийный телефильм рассказывает о судьбе моряка Романа Малышева (Виктор Павлюченков), возвращающегося после долгих дет отсутствия в родное село Рыбное из дальних стран. Дома Роман сталкивается с разрухой, пьянством и невежеством населения. Тогда герой решает посвятить себя восстановлению разрушенного православного храма. Поначалу односельчане с недоверием относятся к затее Романа, но постепенно все больше людей втягивается в работу. В итоге храм восстает из руин во всей своей первозданной красе, а сам герой принимает сан дьякона.
Больше всего проект "Батюшка" напоминает сериал "Участок" с Сергеем Безруковым в роли самого человечного милиционера на свете: тот же лубочный стиль с заранее известным набором ходульных образов (дед-старожил, вдова-красавица, непутевый парубок и т.п.), то же упоение заливными лугами и березками, та же развесистая клюква a la Russe. Опять мы видим сказочную деревенскую Россию, пейзанскую идиллию, достойную кисти какого-нибудь Паулюса Поттера. Когда же в одной из серий селяне собираются на берегу реки и начинают распевать задушевные песни под гармонь, то на ум приходят уже иные параллели – с "Кубанскими казаками" и "Свинаркой и пастухом".
Нет, конечно, в сериале формально наличествует социальное зло. Есть здесь, например, хулиганствующая молодежь, терроризирующая округу пьяными выходками. Но все это выглядит лишь детскими шалостями – никакой чернухи и остервенелости, никакого матерка и беспросветного жлобства. Для подчеркивания принадлежности персонажей к разряду подонков в "Батюшке" используются выражения уровня "ну ты че, в натуре!". Ссора двух сельских баб в сельпо начинается со слов "Знаете что, любезная, мне очень не нравится, когда со мной так разговаривают!". Раскаявшийся уголовник по кличке Леший, помогающий Роману в восстановлении храма, и тот походит не на вора-рецидивиста, а на странника Луку из горьковской "На дне".
Сам же Роман Малышев – этот усатый богатырь с широченными плечами, ранимым сердцем и глазами ребенка – и Пересвет, и Илья Муромец, и Добрыня Никитич в одном лице. Он не только открывает односельчанам новый смысл жизни (заключающийся, вестимо, в соблюдении Закона Божьего) и собирает их всех вместе в лоне православной церкви, но и защищает от конкретных (и довольно актуальных) опасностей. Скажем, в одной из серий главный герой вступает в противостояние с нацистом, убившим мирно живущего рядом с селом китайца, в другой – спасает жителей Рыбного из цепких лап сектантов-неоязычников (привет пензенским затворникам).
По ходу развития сюжета зритель узнает, что Роман принадлежит к поповскому роду, а его дед, священник, был расстрелян большевиками. В общем, и тут, как и в вышедшем недавно на "Первом" сериале "Апостол", без "кровавой гэбни" не обошлось. Удивительное дело: перестройка давно закончилось, все волны обличения советского режима прошли, фильмы вроде "Так жить нельзя" сняты, а в российском культурном пространстве до сих пор появляются тенденциозные произведения, создателям которых не дают покоя преступления большевистской власти перед народом. Сериал "Батюшка", пропитанный пафосом покаяния и возвращения к истокам, бесспорно, относится к их числу.