На фестивале российской прессы в Дагомысе, прошедшем в конце сентября, родилось движение "Журналисты против коррупции" и было создано Всероссийское агентство журналистских расследований. В состав руководства Агентством вошли председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов, генеральный директор Агентства журналистских расследований Санкт-Петербурга ("Ажур"), председатель Союза журналистов Санкт-Петербурга, автор книги "Бандитский Петербург" Андрей Константинов. Накануне Дня народного единства Андрей Константинов побывал в Новосибирске.
— В России пока есть только два региональных Агентства журналистских расследований: в Питере — большое и давно существующее, и в Новосибирске — новорожденное и маленькое. Вот мы и пригласили Андрея Дмитриевича, чтобы он поделился с нами своим опытом, — сказал, открывая встречу, председатель правления Новосибирского областного союза журналистов Андрей Челноков.
Беседа с известным писателем оказалась очень интересной. Причем касалась она не только журналистских расследований. Но сначала все-таки о главном.
О расследованиях
В разговоре с новосибирскими журналистами Андрей Константинов сразу сказал: он не обольщается насчет того, что жанр расследований станет популярным и массовым среди работников пера и микрофона. И что в данный момент речь идет не столько о презентации Агентства, сколько о презентации идеи его создания.
Во-первых, это весьма дорогой вид деятельности. Питерское агентство "Ажур", которым Константинов руководит 12 лет, включает в себя ряд газет, журналов, интернет-изданий и новостных лент, реализация которых приносит определенный доход. Однако зарплата сотрудников "Ажура" составляет 20–23 тысячи рублей, что, по питерским меркам, совсем немного.
Тема финансирования подобных агентств какими-либо источниками по определению отпадает, так как в этом случае неизбежна ангажированность, а при таком раскладе не может идти речь об объективном расследовании.
Опыт создания агентств журналистских расследований есть на Западе, где бизнесмены отчисляют средства в специальный фонд, а затем попечительский совет этого фонда распределяет деньги в виде грантов. Но в России, считает Андрей Константинов, такая система вряд ли будет построена.
Во-вторых, журналистское расследование — занятие небезопасное.
— В рамках создания Всероссийского агентства служба защиты журналистов будет создана одной из первых, — сказал Андрей Дмитриевич.
Главным образом, служба будет нести просветительскую функцию. Принцип безопасности номер один — это принцип юридической безопасности. Юридическому преследованию журналисты подвергаются гораздо чаще, нежели физическому или психологическому. Происходит это из-за того, что многие, если не большинство представителей прессы, затевая расследование, "не ведают, что творят". То есть не знают ни законов, ни своих прав.
Хотя психологическое давление тоже довольно распространено. Журналистика вообще относится к числу профессий психологического риска наравне с медициной, политикой и работой испытателей. Причем не только в России. К примеру, Швеция — во всех отношениях благополучная страна. Там нет охоты на журналистов. Журналиста очень мало за что можно "привлечь". Несмотря на это, средняя продолжительность жизни людей этой профессии — 49 лет. Потому что стрессы, эмоциональный надрыв. Как следствие — алкоголь, а затем — самоубийства или несчастные случаи.
— Тем не менее невозможно приставить к каждому журналисту телохранителя, юрисконсульта и личного психолога. Поэтому здесь главный вопрос: насколько сам человек готов идти до конца.
Одним из тех, кто готов был идти до конца, Андрей Константинов называет Солженицына с его "Архипелагом ГУЛАГ": "Это пример профессиональной самоотверженности, подвиг публициста, если хотите. Ведь когда Солженицыну сказали: "мы вас высылаем из страны", он сказал: "да нет, я готов здесь сидеть в тюрьме".
На самом деле, жанр журналистского расследования далеко не нов. Журналистами-расследователями были и Гиляровский, и классик русской литературы Короленко. Это он первым расследовал "Мултанское дело", положенное в основу современного романа Бориса Акунина "Пелагия и белый бульдог". Короленко "на пузе" излазил село Мултан, но сумел доказать, что не крестьяне совершали ритуальные убийства, в которых их обвиняли.
О коррупции
— Я не думаю, что сейчас возможна эффективная борьба, — высказывается Андрей Константинов. — Этому есть ряд причин. Первая — де-юре в России коррупции нет. Поскольку нет закона о коррупции. А значит, каждый понимает коррупцию по-своему и никто не знает точного определения. Вот вам пример из конца девяностых. По НТВ выступает Немцов. Рассказывает, как с товарищами спасал от тюрьмы Собчака: "Мне позвонил Чубайс, сказал, что у Собчака проблемы с прокуратурой, а у него, мол, больное сердце, он может не выдержать. Я иду к Ельцину и говорю: мол, у Собчака проблемы с прокуратурой и при этом больное сердце, а ведь он столько сделал для демократии. Ельцин, выслушав меня, говорит: скажите Скуратову (в то время генпрокурор РФ), что лежачего не бьют". Как можно оценивать этот эпизод? С точки зрения Немцова — как благородный поступок во имя спасения товарища и защиты демократии. А с точки зрения еще не написанного закона о коррупции — использование служебного положения, оказание давления на следствие и укрывательство преступника.
О борьбе
По мнению Андрея Константинова, журналист вовсе не должен быть борцом с системой или пытаться подменить функции силовых структур: "Наша задача — информирование общества и не более того".
Но и это уже немало. Так, 50 процентов журналистских расследований, проведенных агентством "Ажур", становятся объектом приложения сил прокуратуры, милиции, мэрии. Раньше реакцию официальных ведомств вызывало лишь одно расследование из 25.
И все же "подменять функции" иногда приходится. Самое впечатляющее, но одновременно самое тяжелое расследование, проведенное журналистами "Ажура" за последнее время, дело о похищении детей семьи Бородулиных. История вызвала всероссийский резонанс. Переговоры с похитителями в течение трех недель Андрей Константинов вел лично: "Они позвонили в наше агентство. Мы сначала не очень поверили, что это похитители. Но когда они прислали фото детей, пришлось поверить… Я теперь хочу узнать, почему этим не занимались штатные психологи правоохранительных органов".
Переговоры журналистов с бандитами в конце концов увенчались успехом — дети вернулись к родителям живыми и без всякого выкупа.
О современной литературе
— Я, пожалуй, отчасти соглашусь с теми, кто говорит, что на прилавках книжных магазинов много мусора. Но это не значит, что нет ничего хорошего. Недавно я прочел настоящий роман, где речь идет о том, что предшествовало входу наших войск в Афганистан, и о том, как проходил штурм дворца Амина, — "Победитель" Андрея Волоса. Как противоположность этому роману могу назвать фильм "Адмиралъ", который без слез невозможно смотреть, — неловко за людей: настолько не справиться с задачей…
Мне очень интересен испанец Артуро Перес-Реверте. Мы с ним дружны. Хороший мужик. В прошлом военный корреспондент. Сейчас, правда, он почти ничего не пишет. Живет у себя на яхте.
Вообще, мои литературные пристрастия довольно просты. Я не могу сказать, что мне нравится вещь "Парфюмер". Я скажу, что она отвратительна. Хотя автор талантлив. Но это то же самое, как если бы Леонардо да Винчи взял и написал на огромном полотне кучу дерьма.
Я не люблю Достоевского и Толстого. И не считаю, что это стыдно. Между прочим, Набоков тоже их не любил. Солженицын не является моим кумиром. Да, я восхищаюсь его подвигом публициста, как уже говорил. Но его художественные вещи — достаточно скучные. Это не романы, поскольку в романе должны быть идентификация с героем, эмоциональный фон повествования, момент катарсиса. "Один день Ивана Денисовича" — пример художественной журналистики, но не литературы. Примерно тем же занимался Довлатов. Я уважаю обоих этих авторов за мужество и трудолюбие.
А вот "Тихий Дон" я люблю. При этом мне абсолютно все равно, кто его написал — Шолохов или Крюков. Я ведь не Шолохова люблю, а "Тихий Дон".
О своём творчестве
— Книга "Журналист", по которой сняли "Бандитский Петербург", — самая дорогая для меня. Честно признаться, я не очень доволен экранизацией, но ребята сделали, что могли. И музыка хорошая.
Над чем сейчас работаю? Пытаюсь завершить трилогию, первые книги которой — "Тульский — Токарев" и "Свой-чужой". Правда, работаю медленно и не очень азартно. Мне не нравится сегодняшнее состояние литературного процесса в России. Литературное творчество превратилось в соревнования.
Кроме того, много времени занимает работа в "Ажуре" — это сейчас важнее. Поскольку, хоть я и не думаю, что сейчас возможна эффективная борьба, начинать обязательно надо. Мы сейчас мостим дорожку для тех, кто пойдет за нами. Наши дети должны жить в более достойном обществе, чем мы. ВН