Такого еще не бывало. Новогодние каникулы благополучно кончились, а ТВ от комы не очнулось. Обычно после повторов "праздничных огоньков", в которых от Галкина-Баскова-Пугачевой или последней гордости великороссов по фамилии Цекало-Ургант-Светлаков-Мартиросян двоится в глазах, телевизионная жизнь начинает принимать привычные очертания. Не то теперь.
Ощущение такое, будто газ перекрыли не только чуждой Европе, но и родному ТВ. Уж на что контент последних лет был беден на разговорные и аналитические форматы, но и они выпали из эфирной сетки. Нет Познера, Гордона, Шевченко, Соловьева, Толстой со Смирновой, Бермана с Жандаревым. Можно, конечно, в ответ на таинственное исчезновение звезд порассуждать о глобальном. За частоколом частностей легко увидеть распад телевизионных форм. Новые идеи отсутствуют, а внутри старых тихо пожирают друг друга люди, окучивающие одну и ту же поляну (свежайший пример — конфликт интересов на ниве интервью Познера и Бермана с Жандаревым). Я далека от мысли идеализировать ельцинскую эпоху, но для развития ТВ она была весьма продуктивна. Борьба мотивов внутри политического класса гарантировала расцвет всех общественно значимых жанров, поиск нового языка, множественность визуальных и смысловых ракурсов. Все это улыбкой чеширского кота растворилось в раскаленном воздухе 2000-х. Спецоперации по зачистке территории ТВ до стерильного блеска дали и, как мы видим, продолжают давать удивительные результаты.
Но это только одна сторона проблемы. Есть и другая. Ее популярно объяснил все тот же Галкин в программе "Временно доступен": "На ТВ действует цензура собственника, еще более страшная, чем цензура советской власти. Зачем узнавать, понравился ли материал Путину или Медведеву, когда лучше прямо сейчас, на промежуточной стадии, его вырезать?" Правоту галкинских слов подтверждает проистекающая не столько в трубе, сколько в телевизоре газовая война, ставшая символом распада существующего миропорядка. Главная задача сегодняшних рыцарей новостных ристалищ — информировать не народ, а власть о ней самой в доступных ей, власти, формах. Актуальнейший жанр в подобных форс-мажорных (фарс-мажорных?) обстоятельствах — постановочный телевизионный театр. В кадре напротив Путина сажают Миллера, каковой с тщанием первого отличника старается не разочаровать учителя, обстоятельно вспоминая все заученные ответы на предсказуемые вопросы.
Добрая театральная традиция зародилась в 2006-м. Тогда перед боем курантов как бы из недр салата оливье материализовался г-н Янукович. Экстренный спецвыпуск хоть и повествовал о газовых страданиях, но по сути посвящался его персоне, которая всем своим осанистым видом давала понять: если бы выбрали не Ющенко, а меня, то был бы вам и газ, и сало, и шампанское с горилкой. Теперь Януковича на блюде не подавали, но смысл представления, идущего уже четвертую неделю, остался прежним — "оранжевый" режим Кремлю не нравится. Новация лишь одна — сейчас сценическим действием руководит непосредственно главный режиссер Путин, а ТВ прикладывает максимум усилий, чтобы затемнить и без того темный смысл пьесы.
В предложенной системе этических и эстетических координат бал правит хаос. Чем больше смотришь, тем непонятнее театр газового абсурда. Все эти заслонки, трубы, Тополанеки и прочие приезжающие ни с чем господа, все эти инспекторы, толстым пальцем нажимающие ежевечерне под камеры одну и ту же кнопку, где значится "0", все эти схемы, по которым движется пустота… Какую смысловую нагрузку несут унылые мизансцены? Зачем две недели ругали Украину, чтобы потом сообщить, как это сделал Путин в беседе с обалдевшим руководителем европейского энергетического концерна Паоло Скарони: "нашим украинским друзьям" нужно помочь всем миром?
Возникает вопрос: почему ТВ великой державы столь бездарно ведет информационные войны? Мы умудряемся сесть в лужу даже тогда, когда козыри, казалось бы, на нашей стороне. Действительно, раз Украина — свободное государство, то и расплачиваться оно должно по рыночным ценам. Но — "Россия завершила период сосредоточения". Эту несколько видоизмененную фразу вслед за Никитой Михалковым вынес в основные внешнеполитические итоги года на своей пресс-конференции мининдел Сергей Ларов. (Кстати, ни первый, ни второй не сочли нужным обозначить первоисточник. Знаменитое высказывание принадлежит коллеге Лаврова в правительстве Александра II, князю Горчакову. "Россия сосредотачивается", — написал тот в депеше сразу после поражения в Крымской войне 1856-го, что вызвало бурную реакцию в Европе — как свидетельство самоизоляции от остального мира.) Сосредотачиваясь, мы с удвоенной энергией ищем врагов.
Хотя чего их искать, они всегда под рукой. Достаточно выпустить Леонтьева из будки под названием "Однако", как тотчас станет ясно: во всем виноваты американцы в целом и жена Ющенко, некогда работавшая в госдепе, в частности. Ну ладно Леонтьев. У него особенная стать; не зря все исчезли, а он один остался. Это голос нашего коллективного бессознательного. Его полезно возвысить всякий раз, когда дела в отечестве идут неважно. Леонтьев как-то заявил: у нас серьезную аналитику не воспринимают, надо бить на подсознание. Вот он и бьет как может. Даром что его мнение не совпадает с медведевским. Дмитрий Анатольевич на своей субботней пресс-конференции в ответ на вопрос греческого журналиста о направляющей руке США в газовом деле жестко отвечает: "Я не сторонник конспирологических теорий, поэтому не буду рассуждать о чьей-то руке". Тема, казалось бы, закрыта. Ан нет. В эти самые минуты на другом канале господин Сечин в беседе с приятным во всех отношениях Брилевым озвучивает примерно ту же леонтьевскую версию только в более приличной форме. А еще день спустя ведущий "Вестей недели" Ревенко пытает на данный предмет лукавого посла Черномырдина. Посол не сдается, но не сдается и Ревенко. Из нафталина достается некто Фалин, бывший сотрудник ЦК КПСС, а тот уж обладает дивным талантом найти американский след на любой трамвайной остановке.
Но вот что любопытно. Не все, что связано со Штатами, обязательно скверно. Стоило американскому интернету отдать значительное предпочтение голому торсу Путина, а не Обамы, как все каналы открывали сим краеугольным сообщением выпуски новостей. Еще больший восторг корреспондентов вызвала только картина кисти Путина, нарисованная им на рождественском аукционе и проданная за баснословные деньги.
Стало общим местом сравнивать нынешний пропагандистский пафос с советчиной. Не надо себе льстить. Советская агитация при всей своей мерзости была продумана и оснащена прочным идеологическим фундаментом: шаманские заклинания о нашем величии и ничтожности многочисленных врагов призваны были заменить колбасу по 2,20 вкупе с французскими (да и всякими прочими) лифчиками. А что теперь? Какую смысловую нагрузку несут телевизионные мантры на тему российского мессианства, растиражированные спецпропагандистами разного ранга — от Семина, Мамонтова, Гасанова, Ревенко до мадам Нарочницкой? Последняя, возглавляя что-то шибко актуальное в Париже, не устает наставлять свою неразумную родину: Россия может быть либо великой империей, либо ее не будет вовсе.
Советский агитпроп хотя бы не припудривал земное небесным. Это когда на одном канале во время рождественской службы в храме Христа Спасителя комментатор намекает на присутствие высших сил даже в том, что Медведева с супругой детишки обступили отнюдь не по сценарию, а на другом — данных детишек заботливой рукой расставляет священнослужитель. Примерно схожий казус случился с проектом "Имя Россия". Его авторы пытаются доказать зрителям, что святого благоверного князя Александра Невского народ выбрал по великому наитию, пусть и не без помощи митрополита Кирилла, адвоката Невского. Но далеко не все зрители столь доверчивы, как хотелось бы канальским менеджерам. Ибо понимают: победил не Невский, но Сталин. Ведь Невского знают исключительно благодаря эйзенштейновскому фильму, вдохновленному и обожаемому Сталиным.
Другое дело, если бы "Именем Россия" стал газ. Михалков, пекущийся о божественном и высоком, вряд ли был бы доволен, но зато восторжествовала бы историческая правда. Пока, увы, границы нашей идентичности пролегают через трубы нефте- и газопроводов. Можно, конечно, по пафосному совету вышеозначенного проекта "поднять голову над горизонтом времен", но и там — одни трубы. Н