Может быть, в книгу рекордов Гиннеса этот факт и не попадет, и все же – сколько раз в отечественной истории издавалось собрание сочинений человека, которого формально полагается сопричислять к журналистам? Правильный ответ – два раза. Первым был Михаил Кольцов, основоположник великолепного репортажного стиля советской журналистики, стиля, который цвел, как молодое дерево, несколько десятилетий даже после смерти самого Кольцова. А вторым только что стал Всеволод Овчинников. Четыре тома книг, написанных журналистом-международником. Всего книг в четырехтомник вошло только девять (из двадцати написанных и ранее опубликованных).
Это вовсе не только легендарная "Ветка сакуры", до сих пор не превзойденный очерк национального характера японцев. Самая ранняя из книг, выбранных для четырехтомника – это "Путешествие в Тибет", написанная в 1956 году. Книга не менее легендарная и историческая, потому что Овчинников (тогда – собственный корреспондент "Правды" в Китае) был первым советским человеком, попавшим туда при коммунистическом режиме. А поскольку с несоветскими людьми тогда в Тибете, и в Китае вообще, были некоторые проблемы, то он оказался попросту первым.
Понятно, что сегодня, когда о Тибете кто только не пишет, причем чаще всего пишет, в силу отсутствия знаний, очень слабо, эта книга – ценнейший источник информации. А сам Овчинников и сегодня, возможно, лучший в России специалист по ситуации в Тибете – что он и продемонстрировал на днях в Доме журналиста в Москве, мгновенно реагируя на соответствующие вопросы на презентации своего четырехтомника.
Возвращаясь к "Ветке сакуры", можно вспомнить, что по ее английскому переводу в ЦРУ готовили кадры японистов. Может, и сейчас готовят. Хотя и до, и после Овчинникова про эту страну были написаны, на разных языках, сотни книг.
То есть перед нами – конкурентоспособный по качеству информационный продукт международного класса. То же можно сказать о книгах про Англию (вот уж про что писали и пишут тоннами), и о всех прочих.
Книга Гиннеса была выше упомянута не случайно, потому что и в мировой истории издавать журналистику томами – тоже уникальный случай. Кому-то кажется, что работа в СМИ производит продукт сиюминутный, второго сорта, не имеющий литературных достоинств, и это простительно, так и должно быть. Да, должно и бывает именно так, если пишущий не дотягивает до уровня Овчинникова. До феномена Овчинникова. А что это такое?
По стилю книги Овчинникова сегодня кажутся простыми - слишком простыми. Незатейливыми. Чрезмерно доступными. Как будто предназначенными для детей и юношества. Иногда кажется, что стиля тут вообще нет – доведенная до предела легкость языка делает чтение простым до того, что вообще не замечаешь, что что-то читаешь. Усилий – ноль. В общем, дело не в стиле, а в методе работы, если не в образе существования.
На той же презентации автору задали вопрос – а как ему все эти долгие годы работы в советской печати удавалось уцелеть? Спрашивавший знал, о чем говорил. Зависть и недоверие к таланту – то была очень типичная черта советского образа жизни. На смену ей сегодня пришло скорее равнодушие к таланту. А тогда талантливым выживать было трудно. И та же самая "Ветка сакуры", опубликованная в "Новом мире" и сделавшая автора мгновенным классиком, одновременно поставила его под угрозу. Ведь Овчинников написал, всего через 20 лет после окончания Второй мировой войны, очень добрую книгу о стране и народе, который в этой войне был побежден СССР. Хорошо, что в итоге в ЦК КПСС решили, что все-таки книга скорее полезная.
Отвечая на вопрос о способности выжить, Овчинников сказал вещь, предельно важную для любого сегодняшнего человека. А именно, что во всех ситуациях он старался защищаться с помощью "кокона компетентности". Оказываться полезным для подозрительного начальства, потому что он знал (и знает) вещи, которые не знает больше никто.
А как он это делал?
Эпоху назад автора этих строк (и еще нескольких человек) Овчинников учил писать (попросило начальство в газете "Правда"). То есть объяснял, как должен работать журналист, например – собственный корреспондент в какой-то стране или регионе, чтобы соответствовать какому-то минимуму. Он рассказывал, вроде бы, очевидные вещи. Что надо всегда и все записывать на ходу и даже на бегу – мелочи, детали, вплоть до того, как трепещет листок на ветру. Потому что уже через полчаса все забудется. А без этих мелочей читатель не увидит и не запомнит картину. Он говорил, что журналисты делятся на две категории, первая читает только газеты, вторая читает еще и книги, конкуренцию выигрывают вторые.
Еще один его совет касался методов работы с "источниками информации" - а для международника это должны быть люди очень высокого уровня, вплоть до глав иностранных правительств. Бесполезно работать машиной по задаванию вопросов и записыванию ответов – это умеет делать каждый. Надо, говорил Овчинников, уметь быть интересным тем, кто тебе интересен (читай – равным им). Как минимум – собирать почтовые марки: среди филателистов масса людей, которые могут рассказать что-то неожиданно ценное.
Только в этом году я узнал, что этот совет – не совсем "от Овчинникова". Это был один из профессиональных секретов Рихарда Зорге. Кстати, первым открыл для широкой публики имя этого виртуоза разведки тоже Овчинников, работая в Токио…
Стиль, метод, уровень работы Овчинникова сегодня кажется недостижимым для российской международной журналистики – хотя, строго говоря, непонятно, почему это так, почему так снижен уровень требовательности, почему так неуважительно относятся к читателю. И сколько еще это будет продолжаться.
Так же непонятно, когда Овчинников перестанет быть актуальным. В советское время его книги разошлись в 7 миллионах экземпляров – ну, ладно, то была другая эпоха. Но сегодняшний четырехтомник, выпущенный издательством "Восток-Запад", вовсе не спонсорское издание, оно вполне коммерческое. И уже в нашу эпоху, то есть после 1991 года, Овчинникова переиздавали двадцать раз.