Дискуссия вокруг статьи президента Медведева продолжается. Хотя статья вышла в свет уже больше месяца назад. Значит, в стране явный дефицит серьезного политического диалога. Что ж, полемика по существу — это значительно полезнее, чем директивы и имитация их исполнения. И для власти, и для общества.
Статья президента Российской Федерации Д. Медведева "Россия, вперед!" посвящена актуальным проблемам выживания нашей страны. Но главным образом иному: показать, что президент понимает их правильно и благодаря его пониманию Россия будет уверенно двигаться — уже движется — вперед к светлому будущему.
На многих статья произвела впечатление. Например, Ольге Крыштановской хотелось бы усмотреть в тексте Медведева "еще один штрих в сторону заявленного им курса либерализации". Распознать "желание переломить ситуацию", а сам образ президента окончательно запечатлеть в своем сознании как "энергичного и либерального политика". Другим читателям, например, Станиславу Белковскому, захотелось порадоваться тому, что наконец-то "президент разработал стратегию модернизации России" и "нашел смысл своего президентства" в том, что такую стратегию "в ближайшие восемь лет будет проводить он".
Каждый видит то, что хотел бы видеть. Но если отвлечься от подобного "хотел бы" и соотнести слова медведевской статьи с реальной противоречивостью и глубинной слабостью, болезненностью России как исторического сообщества, как определенного типа культуры… Если сравнить, что было и что есть, и додумать до конца: как "короткое время" политики Ельцина—Путина—Медведева накладывается на "время большой продолжительности" России—СССР—России, то оценки президента предстают беспомощными, а в качестве руководства к действию и для "практических планов развития нашего государства" — опасными.
О чем шумим?
Нельзя избавиться от болезненности России, от ее смертельного общественного недуга, не называя даже собственно болезнь, и тем более не вскрывая ее корни, хотя в наивность президента на сей счет поверить трудно. Возможны такие варианты: либо президент действительно не понимает глубинных причин печального положения дел, либо, понимая, умалчивает о них по соображениям политической конъюнктуры, либо статья вообще написана "не про то" и цель ее не имеет ничего общего с затронутыми проблемами как таковыми. Нам представляется, что истина лежит где-то между вторым и третьим вариантами, причем точное ее местоположение не вполне ясно самому автору.
Президент дает "оценку нынешнего положения дел" и называет некоторые реальные проблемы России: вековая хозяйственная отсталость, неэффективная, примитивная сырьевая экономика, вымирающее население, полусоветская социальная сфера, патерналистские настроения, нежелание людей "делать себя", достигать (шаг за шагом) личных успехов, умственная и душевная лень, неизбывная коррупция, робкий бизнес, террористическая угроза на Северном Кавказе. Однако Медведев так и не диагностирует ту самую болезнь России, перечисляя всего лишь ее следствия и проявления.
В трех соснах
В подтверждение успешной модернизации России в прошлом приводятся три случая: петровский, александровско-николаевский и ленинско-сталинский большевистский. Причем все три случая сопровождаются прямо противоположным их органике словом "инновационный": "Элементы инновационной системы создавались, и небезуспешно, Петром Великим и последними царями и большевиками". И в другом месте: "Впечатляющие показатели двух величайших в истории страны модернизаций — петровской (имперской) и советской — оплачены разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников". (Курсив наш.)
Тот факт, что президент признает "издержки", — уже прогресс. Но во всех случаях это были самодержавные, авторитарные, диктаторские действия во имя укрепления, сохранения, спасения существующих режимов, во имя их имперскости и во всех случаях — за счет (путем) усиления несвободы личности, а в случае с большевиками — еще и за счет прямого уничтожения самой социальности, всего оставшегося к тому времени животворного гумуса российского общества. То есть все три случая — это и есть попытки воспроизводства на основе сохранения старого, на основе недопущения обновления общественного устройства. Поэтому, видимо, не случайно, что именно "впечатляющая" "модернизация", проведенная "последними царями", завершилась 1917 годом, а "величайшая", проведенная большевиками, — 1991-м. Именно постоянными действиями, подобными "впечатляющим" "модернизациям", и воздвигнут умирающий ныне тип русской культуры.
Статья изобилует многочисленными красивостями типа следующих: "Политическая система России также будет предельно открытой, гибкой и внутренне сложной. Она будет адекватна динамичной, подвижной, прозрачной и многомерной социальной структуре. Отвечать политической культуре свободных, обеспеченных, критически мыслящих, уверенных в себе людей". "В этом году мы начали движение к созданию такой политической системы".
И в том же духе: "Демократические институты в целом сформированы и стабилизированы, но их качество весьма далеко от идеала. Гражданское общество слабо, уровень самоорганизации и самоуправления невысоки".
Если соотнести его с тем, что делалось и продолжает делаться до сих пор при участии, а то и под непосредственным руководством президента, пришлось бы дать совсем уж неподобающие по отношению к столь высокому рангу определения. Поэтому ограничимся лишь очередным недоумением в отношении авторской стратегии модернизации.
Автор "России, вперед!" ни на йоту не сомневается и считает "технологическое развитие приоритетной общественной и государственной задачей". "Чем "умнее", интеллектуальнее, эффективнее будет наша экономика, тем выше будет уровень благосостояния наших граждан. Тем свободнее, справедливее, гуманнее будет наша политическая система. Общество в целом". "Распространение современных информационных технологий, которому мы будем всячески содействовать, дает беспрецедентные возможности для реализации таких фундаментальных политических свобод, как свобода слова и собраний".
Если допустить, хотя бы в качестве обоснованной гипотезы, что вековая хозяйственная отсталость России, ее примитивная сырьевая экономика и т.д. и т.п. уходят своими основаниями в имперское русское сознание, то самоуверенность автора статьи, говорящего, где здесь лошадь, а где телега, приобретает реальную опасность.
Особенно кричащие несуразицы — из-за авторского непонимания, куда, в каком направлении, с кем идти и на что, на кого опираться, что должно было бы стать основанием движения. Такой синкретизм, когда всё во всем, когда чересполосица из добра и зла при отсутствии права может меняться как угодно по произволу сочинителя, — очередное возвращение в первобытность, ужасающее до оторопи, когда на дворе признаваемая им же самим эпоха "современных информационных технологий".
Статья Медведева беспомощна, потому что в ней не говорится, какая Россия должна рвануться вперед. На территории страны сегодня две России. Они обе одинаково почвенны, но совершенно по-разному реальны. Их наличие — результат непреодоленного раскола.
Одна — господствующая, хотя и умирающая, но все еще торжествующая и утопающая в самообожании. Она несет в себе святорусскую архаику, засилье традиции, имперско-вечевое сознание толпы, соборно-авторитарные культурные стереотипы, самодержавно-общинные ценности, деление людей на "мы" и "они", насилие, алчную погоню за властью, великодержавность, вождизм. Это — имперская лошадь, на которой "мы-русские" едем, начиная с Рюриков. Но последние триста лет такая культура не выдерживает конкуренции на мировом рынке культур и все более выглядит как полудохлая кляча. Ее пытались лечить великие русские писатели. Пытались на нее опереться большевики с помощью "солнечной" сталинской Конституции, закрепощения крестьянства, сверхцентрализации управления и массовых репрессий. Не для России, а за счет России для реализации ими по-своему понимаемой исторической миссии России. Но ремонт на ходу не оживил отживающий организм. Еще в 1880 г. в преддверии катастрофы 1917-го русский историк В.О. Ключевский писал, что традиционную Россию невозможно реанимировать: "Ничего сделать нельзя и не нужно делать". Призыв к этой России "Вперед!" бессмыслен, потому что она услышит его как "Ни с места!" либо "Назад!".
Но на территории России есть и другая Россия. Все еще слабая, проявляющаяся лишь кое-где, часто не ведающая, что творит. Но отнюдь не обреченная ходом истории на неизбежную смерть. Это Россия протестная и самокритичная, изнывающая под гнетом традиционной статики и страждущая динамики и новизны, разгоняемая ОМОНом и сидящая по приговорам зависимых от власти судов, Россия, которой затыкают рот чиновники и продажные СМИ. Это Россия личности. Россия независимости русского человека от всех исторически сложившихся социальных ролей и смыслов. Россия прав человека и индивидуальных социальных отношений. Россия гражданского самоуправляющегося общества и равенства всех перед правом.
Нет, либеральный тип культуры не победил в нашем обществе — слишком велика толща архаики, но и не погиб. В российской социально-экономической практике его почти нет, и отсюда — умирание нашей культуры как преобладающая тенденция. Но как фактор общественного сознания он существует, и отсюда — тонкий ручеек надежды для творческого человека. Призыв "Вперед!" к личностно-гражданской России может быть услышан ею в его истинном значении. Он действительно мог бы оживить эту столь необходимую стране социальную тенденцию и начать модернизацию.
А теперь наш вопрос Медведеву: ваше "Вперед!" какой России адресовано и что оно реально означает — вперед или назад? Или, может быть, гораздо более мудреную комбинацию: "Вперед нельзя назад"?
Полный текст материала читайте в "Новой газете".