В общем, всем памятный и по-хорошему предсказуемый набор. Книга в общем про то, как "страна неуклонно загибалась сама, а люди находили способы не загнуться вопреки всему", – замечает в предисловии сам автор. Как и в телеверсии и в предыдущих выпусках, частно-человеческое здесь встречается на одном пятачке с глобально-историческим: путаны, визит Тэтчер в Москву и автомобиль "Ока" на одном развороте. Кто был – тот не забудет.
Никакой, впрочем, радости узнавания нет. "Что пройдет, то будет мило" – это не про 80-е. Том пролистываешь и закрываешь в самом мрачном расположении духа. Каждый, кому сейчас от тридцати до сорока, я уверен, вполне разделяет это ощущение: какая такая ностальгия, о чём вы? Мама дорогая, на что потрачены золотые, бесценные годы единственной жизни: первая половина десятилетия и альбома – мрачный маразм, тупая тошнотворная бессмыслица; вторая половина – так и вовсе хроника распада. Страну рвут на части и растаскивают под перманентное бла-бла-бла про гласность-перестройку-ускорение (или, если угодно, про заговор жидомасонов) и под ритмы брейк-данса и ламбады. "Горит, горит село родное, горит вся родина моя", – как процитировал народную песню Валентин Распутин в эпиграфе к своей повести "Пожар" 85-го года (об этом, кстати, у Парфенова в заметке "Проза перестройки" ничего не сказано, как и про "Печальный детектив" – 1986 года – Виктора Астафьева. Странно, что эти две вещи, отрефлексировавшие тогда, "что же с нами происходит", в третьем выпуске книжного "Намедни" не упомянуты – притом что фильм Станислава Говорухина "Так жить нельзя", скажем, здесь есть).
Единственная отечественная отрасль 80-х, судя по книге Л. Парфенова, успешная и даже легко выдерживающая мировую конкуренцию, – это спорт "высших достижений" (эвфемизм такой советский, позднее его заменит определение "профессиональный"). Интересно ведь, правда: всё, повторюсь, взрывается, падает, тонет, страна на талонах, табачные бунты, братские народы неутомимо режут друг друга в Карабахе, Баку, Фергане, Тбилиси, шахтеры бастуют, Чернобыль, наконец, а знамя советского спорта все выше: Карпов с Каспаровым недосягаемы, Бубка взлетает на шесть метров, советские альпинисты восходят на Эверест, футболисты берут европейские кубки и т. д. И это притом что даже кроссовки обычные выпускать – проблема, устаревшие модели штампуем по лицензии "Адидас", да и спортивный менеджмент вполне еще советский: хоккеисты, скажем, одиннадцать месяцев в году находятся на сборах.
Понять, почему это – и многое другое – так, из книги едва ли возможно. Парфенов не устает повторять, что он не философ, не историк и не социолог, а просто репортер, представляющий нам сумму фактов, но не их интерпретацию – и на встречах с читателями, и в интервью, идущих теперь сплошною чередой, он (само)иронично уклоняется от вопросов вроде: "Что же будет с Родиной и с нами?" и "Леонид, верным ли путем идет Россия?".
Впрочем, как спрашивали, так и будут спрашивать: уже готовится "Намедни" про девяностые – Чечня, "Аншлаг", "Санта-Барбара". Ф
Сергей Князев