Медиановости
/ Медиасреда, Пресса

21 августа 2013 20:29

Коллеги о Викторе Топорове: Он был блистателен, даже когда заблуждался

21 августа, в полдень, из жизни ушел известный обозреватель и переводчик Виктор Топоров. Свою литературную деятельность Виктор Леонидович начал в 1972 году как поэт-переводчик и критик зарубежной литературы. С 1987 года он стал завоевывать известность как литературный критик. В начале 1990-х - увлекся политической публицистикой.

Еще в студенческие годы Топоров был руководителем журнала "Звенья", позднее – работал в составе редколлегии журнала "Воскресенье. Новая Россия", обозревателем "Политического журнала" и главным редактором издательства "Лимбус Пресс".

Виктор Топоров стал учредителем и ответственным секретарем известной литературной премии "Национальный бестселлер", основанной в 2001 году. В последние годы жизни Топоров писал колонки для цикла "О литературе с Виктором Топоровым" для порталов "Фонтанка.Ру" и "Свободная пресса", газеты "Известия", где 11 августа опубликовал свою последнюю статью.

13 августа Виктор Топоров сообщил на своей странице в Facebook, что находится в больнице: "Мне пока не очень легко писать. И не очень удобно. Поэтому не требуйте от меня подробных отчетов в личку каждому. Все терпимо, и ничего пока не ясно - я и сам больше ничего не знаю. Честное слово", - написал он. А буквально через день, оставил сообщение: "Не могу никого порадовать, кроме собственных недоброжелателей. Без экстренной операции все же не обойтись, причем исход гадателен".

Сергей Балуев, главный редактор журнала "Город 812":
- По каким признакам знают литературу в Петербурге? На мой взгляд, ее знают по критику Топорову и по "Национальному бестселлеру". И Топорова, и его конкурс в Москве ругали неоднократно – это значит, что они состоялись как события. Сам Топоров – как критик, и конкурс как событие, интересное и Москве и Петербургу. Топоров в своих колонках и рецензиях был крайне полемичен. Это порой вызывало у тех, о ком он писал, крайне нервные реакции, но все это он писал не просто так, а со знанием дела. Он был прекрасным знатоком современной литературы и, вступая в полемику с очередным автором, делал это не ради красного словца, а в контексте всего литературного процесса.

Александр Щипков, главный редактор портала "Религия и СМИ":

- Скончался Виктор Топоров. Несколько десятилетий мы бродили по жизни неподалёку друг от друга, то встречаясь, то расставаясь, то пересекаясь в знакомых людях. Тонкий и ранимый, он прятался в браваде, при этом был смел и отважен. Честен и благороден. Неимоверного таланта и фантастического чувства языка. Последний раз мы обменялись письмами несколько дней назад, я подбадривал его. Напоминал, что он обещал мне перевести с белорусского языка стихотворение Петруся Бровки. Не успел...

Александр Гаврилов, литературный критик:

- Виктор Леонидович Топоров был ужасно неудобный и часто ужасно злил. Переводил так, что чифирь русского текста хотелось разбавить самоварной водой. Был в критике чудовищно несправедлив, бранчлив и придирчив; не смущался попросту врать. Был рыцарственно, без остатка, на износ предан единственной своей любви – литературе. Сделал в ней необыкновенно много разного и полезного. Иногда мне казалось, что он и сам какой-то литературный герой, вроде булгаковского Коровьева, который однажды неудачно пошутил. Очень верю, что теперь он в седле, темно-фиолетовый рыцарь. Мир вам, вечнопамятный Виктор Леонидович. Молюсь о вас.

Татьяна Москвина, публицист:

- Смерть Виктора Леонидовича Топорова – огромная потеря для Петербурга. Он был литературным критиком, организатором литературного процесса, переводчиком. И в каждой этой сфере с его утратой образуются невосполнимые ямы. Но, прежде всего, Топоров был свободной головой. Это редкость для России, это редкость для Петербурга, редкость в мире. Свободная голова, свободный ум, свободная личность. Это значит, что он никаких мнений не брал готовыми. Не состоял ни в каких партиях, кружках или шайках. Никогда не выражал ничего коллективного, сложившегося, устоявшегося. Обо всем на свете у этого свободного человека было личное мнение. Это было его свойство – свободное мнение обо всем, – которое он выражал своей свободной головой и своим совершенно замечательным способом письма. Он прекрасно владел русским языком. О чем бы он ни писал, писал всегда блистательно, даже, когда заблуждался. Даже когда был неправ и пристрастен, на чей-то взгляд. Его история для всего литературного, и не только Петербурга, была ободрением. Мы видели, что можно быть самим собой, что можно расти и развиваться без давления. Что можно быть одиноким, самостоятельным, свободным, и при этом – блистательным.