Со словом «пропагандист» сегодня ассоциируются современные журналисты Владимир Соловьёв, Ольга Скабеева, Евгений Попов. Однако и в прошлом веке существовали беспринципные агитаторы, по указке власти способные затравить неугодных людей. Об одном из таких «мастеров», ставшим идейным предшественником Дмитрия Кисёлева и Сергея Доренко, рассказываем в нашем материале.
От врага Ленина до любимца Сталина
Давид Иосифович Заславский, будущий «король фельетона», родился в Киеве в 1880 году. С молодости он увлекался социалистическими идеями, а в студенческие годы стал заметным политическим активистом, из-за чего впрследствии пострадал – был отчислен из университета, арестован и отправлен в тюрьму.
После заключения Заславский начал активно писать – одновременно сотрудничал как внештатный автор с десятью изданиями. Но настоящую славу по иронии судьбы он получил в качестве фельетониста одной из самых либеральных газет той эпохи – «День». В ней Заславский, являясь по своим взглядам меньшевиком, неустанно громил политических оппонентов – большевиков во главе с Владимиром Лениным. Давид Заславский в своих материалах описывал Ленина как «немецкого шпиона, платного агента германского генерального штаба». Будущий же вождь революции в ответ называл журналиста «политической проституткой», «клеветником» и «негодяеем».
После Октябрьской революции «меньшевистский» пыл Заславского приутих – он начал меньше писать, а в 1919 году внезапно направил в редакцию газеты «Коммунист» покаянное письмо, где говорил, что ошибся с оценками большевистской власти, был в корне не прав и теперь перевоспитался. Для гарантии самоуничижение повторилось в 1924 году уже на страницах «Правды», после чего Заславскому наконец позволили сотрудничать с крупными советскими изданиями.
Замаливал грехи молодости Давид Заславский крайней усердно – писал по несколько фельетонов в день, стремясь попадать точно в актуальную политическую повестку. Труд журналиста по итогам окупился – старательного борца против «контры» и «антисоветчиков» к началу 1930-х заметил сам товарищ Сталин. Острый язык, беспринципность и оперативность показались генсеку полезными качествами, и Заславский на долгие годы стал любимцем вождя, его персональным рупором.
«Заславский, один из главных сотрудников самого ненавистного Ленину издания — меньшевистской газеты „День“, стал при Сталине одним из видных сотрудников „Правды“. По свидетельству старых правдистов, в 20-е годы коммунисты „Правды“ трижды отказывали Заславскому в приеме в партию. Он был принят только тогда, когда принес рекомендацию Сталина». — Отто Лацис. Из книги «Перелом. Сталин против Ленина»
«Могильщик русской литературы»
В советской журналистике Заславский, который начал свою работу ещё до революции, считался ветераном в своём деле. И он имел собственную фишку – постоянное цитирование в своих материалах Михаила Салтыкова-Щедрина, своего любимого автора. Друзья Заславского говорили, что он знал практически все произведения писателя наизусть.
Среди молодых советских журналистов к середине 1930-х стало считаться хорошим тоном не только подражать стилю Заславского, но и льстить ему в восторженных статьях и стихах. Многие были уверены, что после такого их обязательно ждут карьерный рост и популярность:
«Профессору смеха,
Начальнику цеха
Сатир боевых -
Такой он приятный,
Степенный на вид,
Но в строчке печатной
Давид ядовит».
Излюбленным полем профессиональных интересов Заславского была культурная сфера, а особенно литература, из которой он по указу свыше часто вычёркивал неудобные имена. За это журналист получил прозвище «могильщик русской литературы».
Так, например, от материала фельетониста в 1929 году пострадал Осип Мандельштам. Его журналист обвинял в плагиате перевода «Легенды о Тиле Уленшпигеле». Все факты, на которые опирался в этом тексте Заславский, были подложными. Но, несмотря на это, от проблем с властью поэта тогда спасла лишь протекция Николая Бухарина.
Другой знаменитой жертвой журналиста стал Дмитрий Шостакович – в 1936 году фельетонист написал свой материал об опере композитора «Леди Макбет Мценского уезда», где назвал это произведение антинародным. На самого Шостаковича статья Заславского произвела удручающее впечатление, о чём вспоминал поэт Анатолий Мариенгоф:
«В солнечный морозный день он в хорошем настроении вышел из гостиницы, чтобы купить в киоске газету. Заплатив двугривенный за московскую “Правду”, он тут же на морозе стал просматривать ее и сразу увидел жирную “шапку” над подвалом: “СУМБУР ВМЕСТО МУЗЫКИ”. <...> Газетный негодяй написал ее по конспекту Сталина. Шостакович прочитал статью от первой до последней строчки тут же на морозе, не отходя от киоска. У него потемнело в глазах, и чтобы не упасть, он прислонился к стене».
Уничтожить карьеру знаменитого композитора Заславскому не помешала даже собственная горячая любовь к Шостаковичу, которого он считал гением.
На излёте сталинской эпохи Заславский завершил череду своих предательств – в 1948 году он встал у истоков репрессивной «борьбы с безродными космополитами», которая преимущественно была направлена против еврейского населения СССР. Дополнилось это масштабной антиизраильской пропагандой в 1950 году, которую возглавил Давид Заславский.
При том что сам журналист был по происхождению евреем, который в молодости был активным сторонником создания национального государства Израиль и входил в еврейский БУНД, своими фельетонами он изменял не только собственным принципам, но и своему народу.
«В борьбе с врагом любого вида сверкает острый меч Давида»
Удивительно, но после смерти Иосифа Сталина в 1953 году его любимец не попал в опалу. Давид Заславский так же спокойно продолжал работать в «Правде», выполняя партийные поручения уже следующего правителя СССР – Никиты Хрущёва. Исходя из актуальных политических запросов, Заславский тогда громил уже не «евреев-космополитов» и расхитителей социмущества, а культ личности и художников-абстракционистов.
Значительный вклад журналист внёс и в травлю Бориса Пастернака, номинированного в 1958 году на Нобелевскую премию по литературе. Статья журналиста об этом событии под названием «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка» привела к тому, что писатель оказался на своей родине в положении изгоя – ему не давали печататься и зарабатывать себе на жизнь, подвергали публичным унижениям. Общественная ненависть подорвала здоровье Пастернака, и уже в 1960 году знаменитый поэт умер на своей даче в Переделкино. Можно сказать, что в этот раз Заславский буквально стал «могильщиком русской литературы».
«...Пастернак злобно клевещет на Советскую власть, на наш героический народ, рисуя на радость врагам Советского Союза вымышленную картину гибели русской интеллигенции. Только человек, совершенно чуждый нашей жизни, заживо сохранившийся осколок дореволюционного прошлого, мог так злобно оклеветать советскую интеллигенцию!» — отрывок из статьи Давида Заславского «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка». 1958 год.
Сам журналист умер через пять лет после Пастернака, в самом начале брежневской эпохи. После его ухода из жизни вспоминать о «мастере фельетона» стали лишь самыми злыми словами. Современники не смогли простить Заславскому предательство собственных друзей, народа, принципов. Пожалуй, лишь один человек вспоминал о Заславском с уважением и симпатией – его друг, знаменитый художник Борис Ефимов. Выступая «адвокатом дьявола», он говорил, что, несмотря ни на что, журналист был хорошим человеком – «неунывающим скептиком и веселым циником».