Презентация книги «О Самуиле Лурье. Воспоминания и эссе» в музее Анны Ахматовой вылилась не только в вечер памяти удивительного мастера слова, но и позволила собравшимся перенестись в уже забытую эпоху свободной петербургской журналистики 25 – 30-летней давности. Именно тогда творчество Самуила Ароновича на страницах нескольких свободолюбивых изданий стало достоянием всей читающей публики Санкт-Петербурга. И не только. Всемирная паутина тогда ещё не успела полностью оторвать искателей смыслов от газетных колонок, ограниченных определённым количеством знаков и в силу этого лаконичных, емких и ярких. Самуил Лурье являлся в ту пору одним из самых талантливых (если не самым талантливым) мастером этого жанра. Что ни в коме случае не умаляет его писательского дара.
Фото: Петр Годлевский
«Претензии к мирозданию»
Составитель сборника, его идейный вдохновитель, писатель и публицист Николай Крыщук с печалью признавался, что далеко не все, к кому он обращался за содействием в работе над книгой, откликнулись. Некоторые прямо отказались помочь в работе над воспоминаниями об известном литераторе. Писатель, главный редактор журнала «Звезда» Яков Гордин был среди тех, кто подготовил свою главу для книги, хотя считает Лурье не только «любимым другом», но и своим «вечным оппонентом». Яков Аркадьевич признался, что Лурье мог и обидеть коллег по цеху, поскольку был чрезвычайно острым критиком. Поэтому задетых им было много, но и у самого Лурье «были, особенно в первой половине жизни, очень принципиальные и серьёзные претензии к мирозданию вообще». Он чрезвычайно остро ощущал несправедливость и «непрерывную постоянную возможность унижения» со стороны окружающего мира. Ленинградская коммуналка, где, по воспоминаниям самого Самуила Ароновича, сосед громогласно требовал от его отца «убираться в свой Израиль», весьма способствовала подобному мировоззрению.
Фото: Николай Крыщук. Автор: Петр Годлевский
Яков Гордин описал эпизод из биографии Лурье уже в бытность его редактором отдела «Проза» журнала «Нева». Однажды при Союзе писателей Ленинграда была учреждена специальная комиссия из достойных людей, призванная изучить условия работы молодых литераторов. Всё задумывалось с благими целями, но когда Самуил Лурье озвучил количество страниц чужих рукописей, которое он обязан прочесть за определенное время, одна из членов комиссии просто разрыдалась и выбежала из помещения.
Фото: Яков Гордин. Автор: Петр Годлевский
Более серьезное испытание, нежели нагрузка на рабочем месте, выпало на долю Лурье в апреле 1979 года. Средь бела дня его задержали сотрудники КГБ и доставили на Литейный, дом 4. Самуилу Ароновичу предложили дать показания по поводу некоего самиздатского сборника. Проще говоря, сдать знакомых в обмен на публикацию романа «Литератор Писарев» и привычную жизнь, которая в случае отказа могла резко измениться в худшую сторону. Самуил Аронович не дрогнул, роман не увидел свет до перестроечных времен. Позже Лурье признавался: «Я на свете мало что ненавижу, я какой-то такой не очень ненавистнический, что ли, человек, не фанатик какой-нибудь и не борец. Но есть вещи, которые я ненавижу. Их, по-моему, две таких конкретных — это цензура и госбезопасность».
При этом, выступавшие на презентации книги отмечали, что Лурье не являлся при советской власти убежденным борцом-диссидентом, поскольку очень серьезно относился к своим обязанностям перед семьей. Ему, разумеется, приходилось идти на компромиссы. Библиограф, писатель, кинокритик Никита Елисеев вспоминал, как Самуил Аронович комментировал упреки Александра Герцена в адрес одного из литераторов XIX века за службу в журнале у Фаддея Булгарина: «Я в советское время работал в журналах под началом таких деятелей, по сравнению с которыми Булгарин – просто образец честности, порядочности и литературного таланта».
Фото: Никита Елисеев. Автор: Петр Годлевский
В сборнике, по словам Елисеева, содержится чудесный эпизод из биографии Лурье, связанный с журнальной публикацией повести братьев Стругацких «Обитаемый остров». По воспоминаниям Бориса Стругацкого, это произведение появилось на страницах журнала «Нева», потому что авторам «помогал мудрый и хитрый, как бес, знающий все особенности советской цензуры Самуил Лурье». Эта «помощь» заключалась в том, что на квартире Стругацкого рукопись «Обитаемого острова» была разложена на полу, а затем Самуил Аронович её истоптал ногами. После он красным карандашом зачеркивал слова, ставил на полях редакторские пометки, но ничего на самом деле не исправлял. Затем он клочками мятой бумаги заклеивал какие-то отрывки и от руки сверху вписывал изначальный текст. И так почти с каждой страницей. Когда такую измятую и грязную рукопись преподнесли начальству, оно сразу похвалило «работу редактора». Повесть пошла в печать.
Оценивая литературный талант Лурье, Елисеев назвал его книгу «Изломанный аршин. Трактат с примечаниями» лучшей российской книгой последних десятилетий, поскольку она является «зеркалом для любого русского литератора». Суть трактата заключается и в том, полагает Елисеев, что над каждым из них «занесено государство», готовое стереть его в пыль.
«Против всех»
Сразу два участника вечера высказали одну и туже мысль: Самуил Лурье создавал свой собственный мир. Если Яков Гордин относит это к литературе, то экономист и публицист Дмитрий Травин – к периоду творчества Лурье в издании «Дело», где они трудились бок о бок.
- Он был звездой этой газеты. В его колонках, которые публиковались даже не на первом развороте, создавался мир, который существенно отличался от того, в котором мы жили. В чем-то пересекался, в чем-то – нет. И это было лучшее место в газете. Я это понял далеко не сразу. Сначала мне казалось это неочевидным – нужен ли газете именно такой подход, но потом оказалось, что масса читателей берет в руки газету именно ради колонок Лурье. Это уникальное явление. Я не знаю, был ли ещё кто-то в нашей журналистике девяностых – нулевых годов способен работать подобным образом, создавая свой собственный мир и привлекая читателя именно этим, – констатирует Травин.
Фото: Дмитрий Травин. Автор: Петр Годлевский
Бывший коллега по изданию отметил, что необходимым условием для создания Самуилом Ароновичем «совершенно уникального продукта» стала абсолютная свобода, которой его наделил главный редактор «Дела» Сергей Чесноков. По мнению Травина, колонки Лурье до сих пор не потеряли своей актуальности и могут быть переизданы сегодня – в отличие от собственных публикаций Травина, написанных исключительно на злобу дня.
Историк и публицист Даниил Коцюбинский рассказал о таком ярком эпизоде из жизни Лурье, как участие в выборах губернатора Санкт-Петербурга в 2003-м году. Это была кампания, где результат был уже предсказуем, но ещё не запрограммирован на 100%. Сильные мира сего агитировали за кандидата Валентину Матвиенко, которая рассчитывала одержать победу в первом туре. Однако у неё были реальные соперники: Анна Маркова, Сергей Беляев, Михаил Амосов и другие. Кроме того, законодательство позволяло тогда избирателю поставить галочку и в графе «Против всех».
Предвыборная лихорадка привела в Петербурге к тому, что из эфира ТРК «Петербург» и местного филиала ВГТРК были удалены многие известные тележурналисты, заподозренные в антипатиях к Валентине Ивановне. В качестве ответной реакции на свет появилось неформальное объединение «Петербургская линия», сплотившее не только уволенных телевизионщиков, но и видных публицистов: Татьяну Москвину, Самуила Лурье, Виктора Топорова, Дмитрия Циликина, Льва Лурье, Сергея Балуева и других.
По мнению Коцюбинского, который сам принимал действенное участие в деятельности этой группы, Самуил Аронович приложил массу усилий, убеждая горожан голосовать против всех кандидатов в знак несогласия со стремлением властей провести выборы по запрограммированному сценарию.
– Самуил Аронович был нравственным и политическим камертоном для нас всех, участников «Петербургской линии», – признается Даниил Александрович. – Это удивительно, потому что нам казалось, что мы, журналисты, в центре событий, но именно он обеспечил своим талантом идеологию нашего абсолютно бескорыстного противостояния авторитарной власти.
Именно Лурье придумал кандидатку Контра Омнес (по латыни – «Против всех»). Вымышленная дочь парагвайского эмигранта, якобы проживающая в пригороде Петербурга, стала лицом этой кампании. Результат превзошел ожидания «родителей»: в первом туре за Матвиенко проголосовало 48,7% избирателей, за Маркову – 15,8%, против всех – 10,9%. Третье место! Впоследствии Самуил Аронович очень гордился своей «приемной дочерью».
К чести Валентины Ивановны, после внезапной осечки она решила сама вступить в диалог с активистами «Петербургской линии», не поручая это помощникам. На встрече, которая состоялась в Доме журналиста между первым и вторым туром выборов, Самуил Аронович был одним из тех, кто наиболее жёстко ответил на все намеки будущего губернатора о «проплаченной против неё кампании». Опыт серьёзных разговоров, когда всерьез проверяются принципы, у Самуила Ароновича, как мы помним, уже был.
Фото: Даниил Коцюбинский. Автор: Петр Годлевский
В сентябре 2004-го года, когда в Беслане разыгралась ужасающая трагедия с захватом террористами в школе сотен детей в качества заложников, Самуил Аронович предложил Коцюбинскому увидеть всё на месте своими глазами. Журналисты добрались до Беслана практически в момент штурма. Результатом их поездки стала, по оценке Коцюбинского, политизированная притча о случившейся трагедии. Очень критическая по отношению к действиям российских силовых структур.
«Лурье, как философский камень, превращал – и по сей день превращает – людей, которые о нем рассуждают, в оракула, изрекающего истину. Но истину не о Самуиле Ароновиче – это вряд ли кому-то под силу – а истину о самом себе», – убежден Дании Коцюбинский.
Увы, уже скоро 10 лет как нет возможности прикоснуться к самому «философскому камню». Самуил Аронович ушел в вечность в 2015-м году. Но теперь желающие узнать «истину о самом себе» могут взять в руки сборник «О Самуиле Лурье», появившийся на свет благодаря усилиям Николая Крыщука, Елены Скульской, Татьяны Тимаковой и всех его авторов. Низкий поклон за их труды.
Фото: Петр Годлевский