"Дело" журналистки Марии Васьковой прекращено. Ей пришлось извиниться перед обиженным милицейским майором, которого в порыве гнева она назвала сволочью, и деньгами возместить нанесенный ему моральный ущерб. Как развивались события? Версия Марии Васьковой…
8 февраля 2005 года, будучи корреспондентом газеты "Смена", я приехала в 26-й отдел милиции Красногвардейского района выяснить судьбу брошенных хозяевами лошадок. Но это оказалось не так то просто - ни начальника, ни его заместителя на местах не оказалось, а в канцелярии меня отправили в дежурную часть к сержанту Тогулеву, который и занимался этим вопросом.
Около дежурки стоял мужчина в штатском, который начал меня грубо выпроваживать из отделения. В ответ на некорректное поведение гражданина в штатском я назвала его сволочью. Как выяснилось позже, мужчиной оказался заместитель начальника 26-го отдела милиции Красногвардейского района Михаил Дмитриевич Киселев. Оскорбленный милиционер тут же запер меня в камере предварительного содержания.
После пятичасового сидения в КПЗ меня увезли в прокуратуру, где возбудили уголовное дело по статье 319 УК РФ "Оскорбление представителя власти при исполнении им служебных обязанностей" и взяли подписку о невыезде. Редактор "Смены" Олег Засорин уволил меня, так как, по его мнению, я "опозорила газету". Тогда вся эта ситуация казалась мне бредовой, я ни на минуту не сомневалась в своей невиновности - ведь Киселев не представился мне, и, следовательно, состава преступления нет - я не знала, что передо мной представитель власти. Я надеялась на справедливость, на честь следователей и судей и была уверена в том, что меня оправдают. Оказалось - надеялась зря, наивная…
В феврале меня почти каждую неделю вызывали в прокуратуру для дачи показаний. Следователь Станислав Чепик не сомневался в моей виновности. И до моего ли дела ему было? Вечно уставший, не выспавшийся молодой человек всем своим видом показывал, что у него есть и другие проблемы. Мне стало стыдно, что я отвлекаю его от более важных дел. Или ото сна.
В конце февраля дело было почти "сшито". Мне дали почитать показания свидетелей. 8 февраля в холле 26-го отдела, где я не видела никого, кроме Киселева, оказывается, были еще пять человек. Игорь Журавлев, Наталья Милованова, Олег Тогулев - подчиненные Киселева, Игорь Рыжов - сотрудник Красногвардейского ОВО, и самый интересный свидетель, который в материалах дела появился только 22 февраля, - Алишер Шукруллаевич Абдуллаев, уроженец Узбекистана. У каждого из этих людей, которых я впервые увидела на одном из судебных заседаний, был свой взгляд на то, что произошло между мной и Киселевым.
Сам Михаил Дмитриевич в показаниях утверждает, что "Васькова сымитировала плевок и крикнула "Сволочь!", после чего они с сотрудником ОВО (свидетелем Рыжовым) задержали Васькову и проводили ее в дежурную часть. Из показания Рыжова следует, что "Васькова сказала Киселеву: "Тьфу, сволочь", после чего Киселев попросил ее пройти в дежурную часть". Но Васькова, утверждает Рыжов, "стала визжать, цепляться за кофейный аппарат", и тогда "из дежурной части вышли другие сотрудники и проводили ее в помещение дежурной части". То есть Рыжов, который, по показаниям Киселева, помогал ему обуздывать буйную хамку, указывает, что проводили меня в дежурку другие сотрудники.
Свидетельница Милованова слышала истошный крик "Сволочь!" и видела, как Киселев завел меня в дежурку один. Свидетель Журавлев утверждает, что "Васькова плюнула в Киселева и назвала его сволочью". Также Журавлев видел, что провожали меня в дежурную часть Киселев с Рыжовым. Но больше всего удивили показания свидетеля Тогулева, который слышал "звук плевка" (!). А узбек Абдуллаев и вовсе оказался в холле 26-го отдела милиции случайно: зашел "по своим вопросам". Кто бы сомневался, что правда?! Все же знают, что приезжие из Средней Азии, как только появится свободная минута, бегут в милицию, чтобы обмолвиться парой слов с любезными стражами порядка. Естественно, Абдуллаев не только слышал, но и видел, как "девушка плюнула в мужчину".
Расхождения в показаниях были видны невооруженным глазом. Но следователя Чепика это не особо волновало. Следствие закончилось через 20 дней. От проведения очных ставок с подозреваемой и свидетелями следователь отказался, ссылаясь на "необоснованное увеличение срока предварительного следствия". Его тоже можно понять. Вероятно, дело надо было закрыть до конца февраля, чтобы получить премию. Мой адвокат, Богдан Ярославович Ковальчук, подал жалобу на действие следователя в Красногвардейский районный суд. Перед заседанием следователь Чепик приветливо поздоровался с государственным обвинителем, и они о чем-то долго и мило беседовали. Суд ходатайство адвоката отклонил.
10 марта состоялось первое заседание суда. Там-то я впервые увидела свидетелей. Адвокат подал ходатайство о прекращении дела за отсутствием состава преступления, ничтожности и малозначительности. Суд отклонил его на основании преждевременности. Второе ходатайство тоже отклонили - суду показалось недостаточно доводов адвоката о том, что Васькова не могла предположить, что мужчина "плотного телосложения без формы сотрудника милиции" является одним из руководителей 26-го ОМ, а значит, следствие не до конца установило обстоятельства дела и "прежде всего не установило объект посягательства". Тогда слушание дела перенесли на 19 апреля.
За месяц я проконсультировалась с множеством людей - юристами, правозащитниками и даже сотрудниками ФСБ. Правозащитники в один голос утверждали, что выиграть это дело в России почти невозможно, но надеялись на гуманный Страсбург. Юристы объяснили, что в данной ситуации с точки зрения закона у меня нет никаких шансов. Свидетелей у меня нет, даже липовых, доказательств тоже. О чем тогда вообще может идти речь? А сотрудники ФСБ не стали вдаваться в пространные размышления, а сказали прямо и понятно: милиция - привилегированная каста, и поэтому даже самый справедливый и гуманный отечественный суд не посмеет пойти против них, хотя бы из соображений корпоративной этики.
У меня было два варианта действий. Первый - как и советовали правозащитники, судиться до последнего. Из мирового суда Красногвардейского района дело было бы передано в районный. Выиграть дело в судах Красногвардейского района не представлялось возможным из-за той самой корпоративной этики. В Городском суде, как удалось узнать из близких к этому учреждению источников, тоже слишком чтят своих коллег в форме. Что ж, можно было идти и дальше - в Верховный суд РФ. Ну а потом и в Страсбургский. На все это ушел бы год, а то и два. И все это время сидеть под подпиской о невыезде и мотать себе нервы. Можно было бы пострадать за идею и журналистскую честь, за что получить срок в 20 лет. Или же пойти с Киселевым на мировую. Это означало - признать свою вину и ИЗВИНИТЬСЯ перед униженным и оскорбленным майором. Зато уголовное дело прекращается в связи с примирением сторон и подписка о невыезде снимается.
Мне стоило очень больших нравственных усилий выбрать последний вариант. Но не так-то было просто уговорить Киселева простить опасную преступницу. Мой адвокат Богдан Ярославович Ковальчук несколько раз ездил к нему на поклон. Киселев сначала говорил, что такие, как я, прощения не заслуживают. Что у него двое детей моего возраста. Что я нанесла ему непоправимый моральный ущерб! Но после нескольких визитов адвоката выяснилось, что ущерб этот вполне поправим энной суммой рублей. Закон, кстати, предусматривает компенсацию морального вреда материальными средствами в случае примирения сторон.
Но и этим Михаил Дмитриевич не ограничился. После согласия пойти на мировую он перестал приходить на заседания суда по неизвестным причинам. В итоге почти через три месяца после первого заседания Киселев все-таки явился. Михаил Дмитриевич очень сожалел, что не смог привести на суд своих сотрудников, которые тоже оскорблены до глубины души тем, что я обозвала их начальника сволочью. Он хотел публичных извинений. Но в тот день 26-й отдел переезжал в другое здание, и все были заняты.
Мне пришлось извиниться перед Киселевым. После заседания судья сказал мне прощальное напутственное слово в духе: ну вот тебе, девочка, урок на будущее.
Действительно, урок, ничего не скажешь. Из всего этого кошмара я поняла, что бороться с системой бесполезно, и прав тот, у кого больше прав. И теперь я сделаю все возможное, чтобы максимально снизить свои контакты с людьми в погонах из привилегированной касты, а то они такие ранимые и обидчивые.
Материалы по теме
Журналист должен сидеть в тюрьме? Lenizdat.ru, 27.02.06
Показательное дело Марии Васьковой Lenizdat.ru, 14.03.06
Мария Васькова против "интересов общества и государства"? Lenizdat.ru, 27.03.06