В начале года член Партии прогресса Алексея Навального и бывший руководитель его предвыборного штаба на выборах мэра Москвы Леонид Волков объявил о создании Общества защиты интернета. Бороться за свободу пользователей в Сети Волков намерен политическими методами.
Что ожидает интернет в 2016 году, будут ли пользователи отвечать за скачивание пиратского контента и почему провайдеры больше не боятся ФСБ – Леонид Волков рассказал в интервью Лениздат.Ру.
– 2016 год – выборы в Госдуму. Общество защиты интернета неслучайно начало работу именно сейчас?
– Нет прямой связи, но есть косвенная. Власти понимают, что со стороны интернета есть большая угроза. Могут произойти какие-то непредсказуемые вещи, как, например, в 2011 году, когда мем про «партию жуликов и воров», по сути, уничтожил электоральные перспективы «Единой России». Поэтому власти очень сильно думают, как контролировать интернет, и много этим занимаются в последнее время: назначение Мариничева (интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев – прим. Лениздат.Ру) , Клименко (советник президента по интернету Герман Клименко – прим. Лениздат.Ру) и многое другое. Поэтому в 2016 году мы ждем большого наступления на интернет и думаем, как его защищать.
– Сколько человек сейчас работает над Обществом защиты интернета?
– ОЗИ пока никак не структурировано, пока это не юрлицо. Основателей двое – я и Сергей Бойко. У меня 15-летний опыт в IT, у Сергея – 10-летний опыт в интернет-сервисах. С нами работают несколько экспертов. Мы планируем активно привлекать волонтеров. Это будет большая история.
– Что ждет интернет в 2016 году?
– Новые и новые ограничения. Главная их направленность – перераспределить рынок в пользу нужных людей и чтобы можно было, если что, отключить интернет и регулировать его на свое усмотрение. Безусловно, власти с завистью облизываются на китайский сценарий.
– Не будут ли власти осторожнее применять репрессивные меры из-за опасения потерять рейтинги?
– Если будут просто что-то ограничивать или закрывать, ни к каким протестам и потере рейтингов это не приведет. Если же людям будет помогать бороться за свои права в интернете какая-то организационно-политическая сила, тогда, действительно, политические риски возникнут. Они возникают не сами по себе – их надо создать.
– В последние годы было принято много законов, ограничивающих свободу в интернете. Казалось бы, что еще запретить? Как вам кажется, дойдет ли до персональной ответственности пользователей? Например, за использование пиратского контента.
– Не так мало в эту сторону уже сделано. Людей наказывали и за репосты, и за контент, и за пиратские программы. Но наказания носят выборочный характер, ни о каких репрессиях речи не идет. Они, скорее, придуманы для устрашения. Надо предполагать, что этого будет все больше и больше. Это такой метод управления. Что им еще остается, кроме как продавать страх.
– Нападки в сторону Facebook и мессенджеров, как думаете, чем закончатся?
– Я не думаю, что их закроют, – именно из-за политических рисков. Но будут продолжать давить, пугать, чтобы заставить пойти на соглашение. Власти очень хотят получить доступ к переписке граждан в Facebook и мессенджерах. Не для тотального контроля – для этого нет ни сил, ни ресурсов, но выборочный – чтобы можно было адресно кого-то наказать. Смотрите, как это делается. Устроили обыск у оппозиционной организации, ничего не нашли, но нашли на компьютере нелицензионную программу. На этом основании забрали компьютеры, возбудили дела и написали в пресс-релизе: «А вот нашли у них незаконную программу». То, что такие программы в стране у каждого есть и в том числе у того, кто обыскивает, можно не говорить.
Будет очередной закон о запрете каких-нибудь высказываний. Будет очередное дело против оппозиционера, и обязательно пришьют то, что он еще и вот это нарушил. Нет никаких механизмов, чтобы контролировать поведение в интернете всех российских пользователей. Такое было в поздних доинтернетных тоталитарных системах. В Португалии в конце 60-х годов при Салазаре (премьер-министр Португалии Антониу ди Оливейра Салазар – прим. Лениздат.Ру) около 20% населения были записаны в осведомители секретной службы. И в ГДР в середине 80-х при Хонеккере (председатель Государственного совета ГДР Эрих Хонеккер – прим. Лениздат.Ру) около 20% были осведомителями Штази. Вот если будут в России 30 млн человек заниматься контролем всей переписки в интернете, тогда можно будет за всеми следить. Но до такого нашему режиму еще далеко.
– Но есть попытки автоматизации. Роскомнадзор недавно запустил систему поиска незаконного контента…
– Во-первых, возможности системы ограничены. Надо представлять себе все объемы трафика. Во-вторых, за этой автоматизированной системой все равно должен следить живой человек, который будет все это отсматривать и проверять. Когда, например, ФСБ тратит миллиарды на создание какой-то системы, это делается не для того, чтобы реально создать такую систему, – это невозможно. Это делается для того, чтобы «распилить» миллиарды рублей.
– Что могут сделать сами пользователи, чтобы российский интернет не стал китайским?
– Через некоторое время мы предложим конкретные инструменты, с помощью которых пользователи смогут поучаствовать в борьбе за свои права. ОЗИ намерено бороться политическими методами – это петиции, коллективные обращения, митинги.
– Вам кажется, эти меры будут действенными?
– Конечно. Любое организованное политическое давление заставляет власть пугаться. Мы видим это на примере дальнобойщиков, доехавших до Москвы. Это работает.
– Другие правозащитные организации говорят, что с радостью взяли бы на себя ответственность за защиту пользователей, но у них нет достаточного политического влияния. У вас как у политика оно есть, как вы считаете?
– У нас есть опыт, который мы хотим применить. Мы не боимся сказать, что мы политическая организация. Мы хотим действовать политическими методами. Время для этого настало. Проблемы интернета стали затрагивать не индивидуальные права отдельных людей, а права миллионов пользователей. Именно поэтому от правозащитных методов настало время переходить к политическим.
– Не боитесь, что и вас объявят иностранным агентом?
– Пока что мы действуем на волонтерских началах и никаких денег не собираем и не тратим. Дальше – посмотрим. Если наш политический стартап окажется успешным, безусловно, мы будем развивать другие более амбициозные проекты, которые потребуют финансирования. Будем собирать средства обычным краудфандингом.
– С началом работы ОЗИ вы объявили три цели. Первое – атака на СОРМ (подробнее о системе, позволяющей прослушивать телефоны, читайте в материале Лениздат.Ру). Вы упомянули, что провайдеры готовят иск к ФСБ. В чем будут заключаться требования?
– В том, чтобы признать незаконным последнее постановление по СОРМ, так как оно ограничивает конкуренцию и нарушает права провайдеров. Речь идет о том, что провайдеры должны за свой счет приобрести это оборудование, причем у очень узкого круга фирм.
– Как вам удалось уговорить провайдеров пойти на такой шаг?
– Рынок интернет-провайдеров очень конкурентный и низкомаржинальный. Когда им говорят купить железку за 3 млн рублей, это, по сути дела, означает банкротство. Поэтому старый риск, что «будешь выпендриваться – отберем бизнес» больше не пугает. И так и так отбирают бизнес. Нельзя бесконечно людей загонять в угол.
– Почему операторы связи, установившие СОРМ, не предпринимают никаких действий?
– Операторы связи – совсем другое. Там олигополистический рынок. Их немного, они крупные и играют по государственным правилам. Провайдеры – в хорошем смысле слова – гораздо более анархичная тусовка. Это люди, которые снизу сами построили свой бизнес в начале 90-х без всякого государства, никогда ни у кого никакой помощи не прося. Помимо иска, будут и другие действия, но пока я не готов о них рассказывать.
– Расскажите поподробнее о запланированном ОЗИ мониторинге связности российского интернета с мировым...
– Чтобы контролировать интернет, нужно контролировать физическую инфраструктуру. Она сейчас выглядит так. Есть 51 лицензия на трансграничную передачу данных. То есть существует 51 провайдер, у которого есть точки обмена трафиком с заграницей, а также еще некоторое количество каналов, которые функционируют вне лицензий. По некоторым оценкам, до 200 каналов. Пока есть хотя бы один из них, трафик удастся маршрутизировать за границу. Чтобы взять под контроль интернет, надо резко уменьшить количество этих каналов. Это нельзя сделать в один момент. Если за этим внимательно следить, то можно будет увидеть, когда начнется ухудшение связности с миром, и как-то отреагировать на это. Что мы и собираемся делать.
– Что произойдет, если не будет этой связности?
– Вряд ли интернет вообще будет функционировать. 90% сервисов перестанут работать, потому что они зависят от тех или иных зарубежных компонентов, серверов и так далее. Нельзя все отрубить, но чтобы все российские сайты работали, как будто ничего не произошло.
– Есть ли реальная возможность, что российский интернет приблизится к китайскому?
– Есть. Если мы против этого ничего не будем делать.
– Люди привыкли к тому, что интернет у нас в стране относительно свободный? Вы думаете, ограничения будут приняты легко? Не будет протеста?
– Я не думаю, что люди молча это примут. Но, с другой стороны, мы не увидим большого политического проекта без координации. Работа политика в том и есть. Он не может сам ниоткуда придумать протест. Но помочь людям донести свои требования – это политик может и обязан сделать.