29 марта комитет по печати Петербурга и издательский дом «Курьер-медиа» организовали в Доме журналиста круглый стол на тему «Профилактика фейковой информации в СМИ и социальных сетях». Участники обсудили, как определить фейковую новость, можно ли считать преступлением распространение ложной информации в интернете и нужна ли ответственность за лайки и комментарии. «Лениздат.Ру» побывал на мероприятии и посмотрел, как спикеры обсуждали наболевшее и отвечали на вопросы скованных новыми законами журналистов.
«Девчонки из “Ротонды”», «мамочки-домохозяйки», «святые национальные чувства»: что беспокоило спикеров круглого стола
Сперва на круглом столе показали видеообращение от генерального директора телеканала «Санкт-Петербург» Александра Малькевича, который в последний год, кажется, чаще бывает в зоне СВО, а не в Петербурге. Он решил начать свою речь с цитирования плаката, висевшего у него за спиной: «Разоблачим и уничтожим и распространителей панических слухов». «Это, так сказать, в качестве минутки юмора», — добавил он.
По мнению гендиректора телеканала «Санкт-Петербург», фейковой информации в СМИ «уже не так много осталось после введения всех необходимых законов».
— Настоящая проблема — обилие различных пабликов, Telegram-каналов, авторы которых относятся легкомысленно к информации, которую распространяют, и исходят из принципа «ну потом отредактируем, исправим», — утверждает Малькевич.
В качестве примера «фейка» медиаменеджер привел свой конфликт с «Ротондой» [прим. — предположительно, речь идет о посте, в котором «Ротонда» рассказывала о президентских грантах, часть которых будет потрачена на проекты Александра Малькевича, и упоминала о гранте прошлого года, который получил коллега Малькевича, но инициатором проекта был петербургский телеканал; «Ротонда» сперва не указала, что прошлогодний грант пошел не напрямую Малькевичу, а именно его коллеге, но затем добавила уточнение]. Самих авторов Ротонды он назвал «девчонками», которые «неровно к нему дышат». Подробнее о высказываниях Малькевича о политическом Telegram-канале мы рассказывали здесь.
При этом еще одной проблемой Александр Малькевич назвал склонность ньюсмейкеров называть «фейками» «все подряд».
— Я неоднократно просил коллег не дискредитировать такое высокое понятие, как «фейк». Это напоминает историю про пастушонка, который кричит: «Волки, волки!» — а потом происходит что-то серьезное, а ему уже никто не верит.
Директор Института современного государственного развития Дмитрий Солонников заявил:
— Создание недобросовестной информации — часть развития высоких технологий и медиа. Но сейчас идет информационная война, и к этому нужно относится соответствующим образом, со всей суровостью.
Также он отметил, что нужно уметь корректно работать с огромным информационным массивом, поэтому для борьбы с «фейками» необходимо развивать соответствующие компетенции у журналистов, в частности работать с факультетами журналистики.
Доцент юридического факультета РГПУ им. А.И. Герцена Вероника Абаканова считает, что проблема «фейков» проявляется наиболее остро в периоды чрезвычайных ситуаций:
— Начало ужесточения борьбы с «фейками» началось еще в пандемию, ведь здесь фейковая информация могла иметь большой резонанс. «Специальная военная операция» — тоже чрезвычайная ситуация. Речь идет о «фейках», которые могут отразиться на обществе в целом.
По мнению заместителя председателя комитета по межнациональным отношениям и реализации миграционной политики Андрея Друшлякова, в межнациональной и миграционной сферах нет особого влияния фейковой информации.
— Нас больше беспокоит тенденция фейковых атак. Враг пока не собирается сдаваться, и в агонии будет создавать все более и более серьезные механизмы воздействия на наши умы, особенно на умы подрастающего [поколения].
Эту тему продолжил начальник отдела по связям с религиозными объединениями администрации губернатора Санкт-Петербурга Владимир Иванов.
— Когда «фейки» затрагивают «святые» для людей вещи — национальные чувства и религиозные убеждения, — действительно, очень быстро может разгореться конфликт. В различных Telegram-каналах, если и предоставляются факты, то авторы выходят на поле интерпретации, и их мнения тоже приобретают статус факта.
Директор Центра исследований проблем общественной безопасности и правопорядка СЗИУ РАНХиГС Константин Мордвинов убежден, что целевая аудитория «фейков» — это не профессиональное комьюнити, а обыватель.
— При вбросе какого-то «фейка» за основу берется точка боли, которая вызывают эмоции. У читателя возникает желание всем эту информацию донести, не проверяя ее первоисточники, авторство и подлинность.
Марина Рыжова, старший эксперт отдела по вопросам безопасности публичных мероприятий комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности заявила, что, как правило, фейковую информацию публикует «молодежь или мамочки-домохозяйки, которые видят только пеленки».
«Мне кажется, что сейчас речь идет о цензуре»: дискуссия с журналистом «АиФ»
После высказываний экспертов началась часть с вопросами от журналистов.
Первым задал вопрос шеф-редактор «Аргументов и фактов» в Петербурге Сергей Хорошавин, который спросил, могут ли мнения и суждения быть «фейком» и наказываться.
Доцент юридического факультета РГПУ им. А.И. Герцена Абаканова ответила:
— Речь идет о том, насколько информация достоверна. А в самом по себе мнении можно придумать все, что угодно. В тексте обязательно должно быть упоминание, что это ваше мнение и ссылаетесь ли вы на факты. Если мнение опирается на недостоверные факты, это будет фейк.
Журналист «АиФ» также уточнил, может ли дискредитация осуществляться при помощи правдивых фактов. Вероника Абаканова подтвердила, что может, но отметила, что «это уже другая статья», чем вызвала смех в зале.
Также Сергей Хорошавин высказал мнение о том, что «сейчас речь идет о цензуре». «Журналисты сейчас пытаются и соблюсти закон, и отреагировать на сложившуюся ситуацию», — заявил он.
Директор Института современного государственного развития Дмитрий Солонников поспешил перевести тему на самоцензуру журналистов, хотя и отметил, что «человек знает ограничение на распространения некоторой информации, и он боится попасться в это».
В ответ на слова о самоцензуре редактор «АиФ» согласился, но подчеркнул, что цензура и самоцензура ведут к тому, что ряд тем попадает в серую зону, которые медиа просто боятся освещать.
— Журналисты беспокоятся о себе, о своем СМИ, потому что боятся попасть под эти законы, под проверку, под РКН, — отметил Хорошавин.
«У нас, с одной стороны, есть законодательство, а с другой — правоприменение»: как на практике работает «фейковое законодательство»
На вопрос корреспондента «Лениздат.Ру» о том, считается ли использование других слов, кроме «специальная военная операция», в тексте «фейком», если речь идет, например, о цитате источника, доцент юридического факультета РГПУ Вероника Абаканова пояснила, что слово в любом случае должно быть заменено на «специальная военная операция» или обозначено пятью звездочками с примечанием редакции в скобках [прим. — на самом деле в России были случаи, когда за звездочки вместо нецензурной брани или лозунгов на тему СВО составляли протоколы; например, год назад в Москве активиста оштрафовали на 50 тысяч рублей за дискредитацию армии РФ из-за пикета с плакатом, где вместо слов были одни звездочки].
На деле многие издания, в том числе государственные, в цитатах официальных лиц используют слово, которое Абаканова посоветовала заменять на выражение «специальная военная операция». При этом на «Лениздат.Ру» за подобное цитирование в материале, выпущенном в первый день СВО, выписали штрафы на общую сумму в 260 тысяч рублей, которые мы обжаловали.
— У нас, с одной стороны, есть законодательство, с другой — правоприменение. Может быть, механизмы, которые закладывал законодатель, и те, что применяются, не всегда совпадают. <...> Методик по расследованию данного вида преступлений [распространение фейков — прим. ред.] сейчас практически нет. Еще не наработана такого рода практика. Нарабатываться эта практика будет со временем, — заявила доцент юридического факультета РГПУ им. А.И. Герцена Абаканова.
Следующим взял слово руководитель информационной группы «Медиа.С-Пб» Алексей Разоренов. Он спросил, не видят ли юристы проблемы в том, что в судебном процессе истиной считается то, что заявлено официальными источниками. «Тем самым вводится презумпция непогрешимости официальных инстанций», — подчеркнул медиаменеджер.
— Получается, что мы защищаем не истину, а официальный пресс-релиз, и это делает профессию журналиста абсолютно бессмысленной. Чтобы печатать пресс-релизы, журналисты не нужны. Вы не видите противоречий? — продолжил Разоренов.
В итоге доцент юрфака РГПУ Вероника Абаканова согласилась с доводами Алексея Разоренова, но, как решить эту проблему, не уточнила.